Над подводным кладбищем зыбились плотные сгустки психических шлаков: голод и боль, неотвязный страх, бессильная ненависть и тупая безнадёжность, вековечное истошное проклятье месту сему. За прошедшие долгие годы вся эта духовная гниль нисколько не выветрилась и, как облако густого трупного смрада, целиком заполняла бухту.
Всякий раз, когда Кхан заплывал сюда, терпкие миазмы мертвечины мощно взбаламучивали его сознание. При всём его отвращении к нечистотам это место обладало необъяснимой гнетущей притягательностью.
Он распластался над косо уходящим в глубину скалистым откосом, размышляя над причудами двуногих млекопитающих. Невесть почему они построили на необитаемом континенте колоссальное подземное сооружение с огромными складами провианта, боеприпасов и горючего, да так и забросили втуне. Причём это случилось задолго до того, как уровень океана поднялся и подземелье оказалось затопленным почти доверху. Рабов-строителей скормили рыбам, а не употребили в пищу. Наконец, эта военная база, где размещались подводные и воздушные боевые машины, одновременно служила, по всей видимости, чем-то вроде религиозного святилища. Об этом свидетельствовали многочисленные ритуальные эмблемы на стенах: кресты с переломленными перекладинами, изображения хищной птицы, сжимающей в лапах круг всё с тем же изломанным крестом. В одном из крупных помещений, очевидно, служившем для проведения собраний, на стене сохранилась громадная золочёная рама с лохмотьями гнилого холста и чешуйками вспузырившейся краски. Скорее всего картина служила культовым объектом поклонения.
Достойно удивления то, что теплокровные двуногие умудрились выйти из животного состояния. Их иррационализм безграничен и непостижим, их сознание выглядит карликовым наростом рассудка над клокочущей магмой бессознательного. Адекватно постичь их цивилизацию вряд ли возможно. По счастью, для узко прагматических целей этого и не требуется. Эта планета слишком удалена от центров цивилизации, чтобы развивать на ней пищевую индустрию. Высшие расы уготовили ей судьбу экзотического охотничьего угодья. Быть по сему.
Развернувшись над подводным кладбищем, Кхан энергично поплыл обратно.

* * *

Щёголев приложил палец к замку, тот негромко щёлкнул. И опять примерещилась отрубленная кисть Галахер, валяющаяся на полу среди обильных алых брызг. К горлу подкатил шершавый клубок. С усилием сглотнув слюну, ксенолог повернул кремальеру, вошёл в виварий, сел в кресло.
Смотровое окно пялилось на Щёголева, точно выпуклый глаз рептилии. Впаянная в громадный хрусталик бурая коряга шевельнулась.
– Желаю чистой воды, – поздоровался ксенолог на языке декаподов.
В ответ ни звука.
– Всё ли у вас в порядке? Не беспокоит ли здоровье? Хорошее ли у вас самочувствие? – старательно выговорил учёный.
Декапод резко выбросил вперёд щупальце, оно едва не коснулось толстого триплекса. От неожиданности ксенолог вздрогнул.
– Ты надо говорить ко мне «глубокорождённый фалаха», – сварливым тоном заговорил пленник. – Обращение мелкорождённого к глубокорождённому надо набитый почтительностью.
Задранный кверху кончик щупальца назидательно покачивался вправо-влево.
И Щёголев наконец понял. Ах, вот оно что. Мог бы и раньше догадаться, как декапод расценивает ситуацию. Зайчики поймали охотника и посадили его в клетку. Вкусно кормят, создали для пленника благоприятную искусственную среду. И он продолжает чувствовать себя хозяином положения. Люди для него – не дичь, так, прислуга.
Жгуче вспыхнула ненависть, кровь прихлынула к лицу. Всё ведь из-за него, из-за этого поганого глубокорождённого фалаха. Из-за него декаподы напали на базу. Искалечили волоокую дуру Галахер. Ведь я же не струсил, просто растерялся. Я учёный, а не боец-десантник...
С трудом Щёголев подавил вспышку ярости. Нельзя давать волю эмоциям, для ксенолога они – непозволительная роскошь.
– Что ж, глубокорождённый фалаха, у меня есть к вам несколько вопросов.
– Слушаю, – отозвался декапод.
Полчаса назад Щёголев беседовал с полковником Лихачёвым. На столе перед особистом лежала компьютерная распечатка – перехват гиперволновой передачи с борта летающей тарелки. Гиперволновый декодер на Псковской базе смонтировали и отладили на прошлой неделе. Пришельцы даже не подозревали об этом, их передачи шли в эфир открытым текстом.
Полковник придвинул листок Щёголеву через стол.
– Ознакомьтесь.
Текст шёл в две колонки: слева транскрипция, справа перевод. Щёголеву сразу бросились в глаза слова «возвращаюсь на базу», которые Лихачёв жирно пометил флуоресцентным маркером, а рядом на полях намалевал размашистый восклицательный знак.
– В том, что у них есть база, никто и не сомневался, – заговорил Лихачёв. – Их корабли имеют слишком малый ресурс хода для межзвёздных перелётов. До сих пор шли споры, где эта база находится, в космосе или на Земле. Теперь сомнения отпали.
Особист с торжествующим видом ткнул пальцем в распечатку.
– Их судно среднего размера мы вчера засекли над Тихим океаном, примерно в районе Галапагосских островов, на высоте около тридцати пяти километров. Оно шло на юго-запад со скоростью 4 Маха. Вскоре после перехвата передачи объект ушёл из зоны наблюдения локаторов. Но при этом снизился примерно до тридцати километров. Значит, их база тут, на Земле. Где-то в Южном полушарии.
– Логично, – кивнул Щёголев и поднял взгляд на полковника.
На груди у того красовался новенький орден –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70