Она не понимала, возбуждает или страшит ее мысль предстать перед ним нагою. Однако она растворилась в глубине гипнотизирующих черных глаз и стремительно стягивала с себя платье, желая избавиться от него, чтобы ничто не отделяло ее от теплого взгляда и жаркого тела графа.Николаc помогал ей, уверенно справляясь с застежками. В считанные секунды скомканное платье упало возле кровати, куда его швырнул Николаc.На сей раз дыхание сбилось у него — он увидел ее. Девушка мило съежилась посередине застеленной стеганым одеялом кровати в одной только тонкой батистовой рубашке с рюшами. Огненно-рыжие волосы неистово разметались по нежным белым плечам. Над вырезом рубашки Николаc заметил вершинки набухших маленьких грудей. Его охватила щемящая нежность. Она была так изящна, так изысканно сложена, что он боялся продолжать эту мучительную забаву, боялся, что грозная узда, которую он накинул на свою страсть, спадет и он набросится на девушку, как дикий зверь, будучи не в силах остановиться, пока не утихомирятся демоны страсти, раздиравшие его изнутри. * * * Он мечтал сорвать с нее рубашку и сжал пальцами тонкую ткань, словно до него только что дошло, что девушка не полностью обнажена.Между бровями у Николаcа появилась небольшая морщинка. Вообще-то он не слишком хорошо разбирался в женской одежде, но эта деталь туалета разительно отличалась от материала и фасона платья, которое он швырнул на пол. Николаc решил, что рубашка очень дорогая, тонкой работы: в свое время ему приходилось раздевать своих любовниц. Вряд ли подобная одежда могла принадлежать шлюшке из таверны.Она беспокойством посмотрел ей в лицо, и в который раз его поразили аристократические черты девушки. «Она не здешняя», — в смятении подумал он. В нем росло убеждение, что она не просто девка, прислуживающая в таверне. Черт побери! Она совсем не простушка!Но кто же она и что здесь делает? И самое главное, почему его терзает ощущение, что он знал ее раньше? Николаc сощурился. Может, это ловушка? Может, какая-нибудь сверхзаботливая мамаша настолько полна решимости выдать замуж свою дочь, что решилась так низко пасть?Тесc почувствовала в нем перемену и подняла фиалковые глаза.— Что случилось? — тихо спросила она, глядя на его помрачневшее лицо. — Я вам не нравлюсь?«Не нравлюсь?» Николаc застонал от ее нелепого вопроса. Внезапно он почувствовал, что желание продолжать эти неприятные размышления пропало. Он хотел ее, жаждал, тело его пылало от желания овладеть ею… Ради всего святого! Будь они прокляты, эти заботливые мамаши!Не в силах больше сдерживаться, Николаc одним сильным движением разорвал рубашку, словно вымещая на ней злость за те вопросы, которые этот кусок ткани вызвал у него, мешая увидеть наконец трепетную плоть, что скрывалась под ним.Девушка оказалась именно такой, какой он себе представлял: гладкая, белая, как алебастр, кожа, стройная фигура, гордая маленькая грудь, изящная талия и нежные, необыкновенно женственные бедра, без сомнения, созданные самими богами. «Моя Венера», — смутно подумал Николаc, обводя взглядом ее тело. Грудь — маленькая и высокая, с нежно-персиковыми ореолами вокруг острых сосочков, вызывала у него пылкое желание прикоснуться к ней губами. Повинуясь внезапному порыву, он так и сделал: наклонился и провел языком по сладостной груди Тесc, а руками обхватил ее бедра и притянул к себе.Почувствовав тепло его губ и языка на своей обнаженной коже, Тесc невольно выгнулась и вцепилась в густые черные волосы на его затылке. Он принялся с жадностью сосать ее грудь, а Тесc тихо постанывала от необычных ощущений, пронзавших ее, и слегка покачивала бедрами ему навстречу. Он тихо одобрительно урчал, когда их тела все плотнее соприкасались друг с другом, и она все глубже вовлекалась в паутину страсти, сотканную им, пока наконец не утратила ощущения собственного тела от желания, от стремления познать еще большее волшебство…Она так сладостно отзывалась на его ласки, так страстно прижималась к нему, что Николаc был больше не в силах терпеть. Он с силой сомкнул руки вокруг ее бедер и крепко прижал девушку к себе.Охваченный первобытными чувствами, пронзавшими его, он страстно целовал ее, и движения языка повторяли движения его бедер, которые все неистовее скользили вверх-вниз по ее бедрам.Тесc с жаром отвечала на его поцелуи, вся дрожа, почти теряя сознание от вожделения. Тесc была в восторге, ощущая под пальцами его твердую спину и мускулистые руки, но этого ей уже не хватало. Она инстинктивно подалась навстречу Николасу, сжимая бедрами его плоть. Обнаружив новый источник наслаждения, она повторяла это снова и снова, и в целом свете не осталось ничего, кроме огня, горевшего в ее лоне, кроме этой первозданной страсти, которая всецело овладела ею. Николаc вдруг крепко сдавил ее бедра, неожиданно смиряя ее необузданные движения, и она исторгла негромкий вопль.— Тише, милая, — выдохнул ей в уста Николаc. — Как это ни приятно, мы должны прекратить, иначе я из-за тебя буду презирать себя с этой самой минуты!Тесc невидящим взглядом смотрела на него, не имея ни малейшего представления, о чем он говорит. Тело ее трепетало от неутоленного желания. Ей было больно. Она горела от желания. Жаждала!Все эти чувства отразились на ее выразительном лице, и Николае застонал при виде этой мучительно-сладостяой страсти — ради него! Она больше не сдерживала свои чувства, да и он тоже. Николае снова притянул ее к себе.Он глядел на нее так заботливо и пристально, что Тесc задрожала от волнения. Он погладил ее груди, провел ладонью по плоскому животу и спустился к треугольнику огненных завитков, там, где смыкались бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127