Это немного успокаивало и вселяло надежду на то, что он сможет все объяснить жене и она поймет его. Но как только он наталкивался на ее безразличный взгляд, приготовленные заранее слова застревали в горле. Он обзывал себя слабовольным дураком. Но никакие хлесткие ругательства не помогали. Вернуть те счастливые отношения, которые были у них в первые недели после свадьбы, с каждым днем становилось все труднее и труднее.
Дел, как бы там ни было, у обоих было много, и время летело быстро. Хью, раздраженный нарастающим отчуждением, искал успокоение в работе. Он целыми днями пропадал в конторе, возвращаясь домой только поздно вечером. Микаэла занималась приобретением и упаковкой мебели и разных мелочей для нового дома. Она научилась мастерски скрывать свое настроение, и даже помогавшая ей в сборах Лизетт, казалось, ничего не замечала. Много дел было и в городском доме. Хью, не догадываясь, насколько болезненно воспринимает каждое его слово и без того доведенная до отчаяния Микаэла, заявил, что большую часть своего времени собирается посвящать делам, а потому нуждается всего в нескольких комнатах. Остальные помещения предполагалось на лето закрыть, и сейчас в них сворачивали ковры и покрывали чехлами мебель. До возвращения Микаэлы в доме должны были остаться лишь несколько слуг Хью, остальные отправлялись вместе с ней в имение.
Довольно скоро наступил день, когда все было отправлено и упаковано. Хью осталось лишь проводить жену и тещу до плантации. Только тут выяснилось, что кабриолет маловат для троих. Лизетт тут же предложила воспользоваться каретой Дюпре. Хью согласился. При этом он подумал, что следует купить экипаж, а заодно и удобную коляску для Микаэлы, и грустно улыбнулся. Покупки, похоже, остались единственным, что хоть как-то объединяло их с женой. Слава Богу, что хоть денег у него пока достаточно.
Наконец карета с тремя путешественниками тронулась. Лизетт о чем-то мило болтала, и обстановка благодаря этому казалась вполне нормальной. По крайней мере если Лизетт и заметила холодок в отношениях Хью и Микаэлы, она ничем это не проявила.
Мамочка едет с ней, и это, пожалуй, единственное, что радовало Микаэлу. Провести несколько часов наедине с Хью перед долгим расставанием было бы настоящей пыткой. Микаэле казалось, что, не будь рядом Лизетт, она не выдержала бы и бросилась в объятия мужа, умоляя не оставлять ее. Она даже вздрогнула, представив эту картину: хнычущая Микаэла Дюпре цепляется за фалды сюртука равнодушно взирающего на нее мужа. Нет! Она не должна, не имеет права быть такой слабой!
Одернув себя таким образом и твердо решив продолжать прежнюю линию поведения, она выпрямилась и приняла независимый вид.
— Я так рада, maman, что ты поживешь со мной, — сказала она, чтобы не молчать. — Мне очень понадобятся твои советы. Ведь в имении Жюстины предстоит еще так много сделать.
— Вы что, называете это место имением Жюстины? — удивилась Лизетт. — Насколько я помню, муж мадам Жюстины, завершив строительство нового дома, объявил, что отныне его имение носит название “Уголок любви”. По-моему, это очень романтично. Может, стоит сохранить это название, как вы думаете?
Хью поморщился. Уголок любви! Он чуть не рассмеялся вслух. Прямо насмешка какая-то! Уголок любви, обитатели которого, того и гляди, набросятся друг на друга с кулаками!
— В этом что-то есть, — произнес он вслух безразлично, посмотрев на Микаэлу. — Как ты считаешь, дорогая?
Какое-то мгновение Микаэла смотрела в серые глаза Хью, затем, не выдержав их холодного блеска, отвернулась.
— Да, звучит довольно мило, — пробормотала она. — Лучшего названия, пожалуй, и не придумаешь.
— Значит, решено, — произнес он с наигранной радостью. — Отныне это место называется “Уголок любви”.
Лошади бежали резво. Погода, несмотря на усиливающуюся жару и влажность, была прекрасной. А некоторая скованность в отношениях Хью и Микаэлы с избытком компенсировалась приподнятым настроением Лнзетт, которой не терпелось взглянуть на новый дом. Когда за поворотом показалось белое воздушное здание, она не сдержала восхищенного возгласа.
— О! Великолепно! Даже не знаю, можно ли представить что-то лучшее для тебя! — защебетала она на ухо дочери. — Говорите, что здесь даже озеро имеется? Вне всяких сомнений, лето мы проведем отлично, правда, малышка!
— О, oui! — ответила Микаэла, сумев придать своему голосу почти столь же радостное выражение. — Нам здесь будет чем заняться и на что посмотреть, мама.
Хью грустно улыбнулся, ощутив, вдруг нечто похожее на зависть. Наслаждаться с молодой женой красотами этого очаровательного уголка должен был бы в первую очередь не кто иной, как он. Однако, судя по всему, ей его компания вряд ли могла доставить удовольствие. Это неприятное ощущение не оставляло его все то время, которое они провели в доме. Наблюдать за тем, как мило Микаэла болтает с Лизетт, совершенно не замечая его, было невыносимо. Хью позавтракал с женщинами на просторной террасе. Но как только был выпит кофе, он поднялся из-за стола и пристально посмотрел на жену.
— Пожалуй, я поеду обратно, — заявил он. — Нет никакого смысла оставаться здесь далее.
Лицо Микаэлы дрогнуло, но тут же приняло отстранение невозмутимый вид. Чего ей это стоило, знала лишь она сама. Каждое слово мужа отзывалось в сердце мучительной болью, — Да, конечно. У тебя же дела в городе, — ответила она с какой-то странной улыбкой. — Как мы можем тебя задерживать?
— Ты проводишь меня до кареты? — спросил Хью, чувствуя, что ему вдруг стало трудно говорить. — Вы не возражаете, если я на несколько минут отвлеку внимание вашей дочери, мадам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123