Адам отошел от окна, налил из хрустального графина в бокал бренди и, вдыхая его аромат, любуясь янтарным напитком, опустился в кожаное кресло, глядя прямо перед собой и размышляя о превратностях судьбы. Подумать только! Адам Сент-Клэр — отец семейства! При мысли об этом губы его тронула сардоническая улыбка. Ведь еще совсем недавно он готов был биться об заклад, что никогда не, женится. Правда, в то время он еще не знал Саванны 0Рук, этой маленькой ведьмы с огненными волосами и колдовскими глазами.
Отпив еще бренди, Адам подумал о том, что с того дня, как расстался с Саванной, его постоянной спутницей стала тоска. Не помогло и путешествие в Тер-дю-Кер. Увидев его живым и здоровым, Кэтрин залилась слезами. Тронутый ее тревогой за него, радуясь, что вновь находится с близкими ему людьми, Адам в то же время не мог избавиться от мучительного чувства пустоты, словно из жизни ушло что-то очень важное. И не надо было слишком долго думать, чтобы понять, что это важное — Саванна. Гордость Адама была уязвлена, и, чтобы обрести душевный покой, он решил поскорее вернуться домой, в привычную обстановку, заверил сестру в том, что с ним все в порядке, и, не задерживаясь, поспешил в Белл-Виста.
Адам снова наполнил бокал и вернулся к одному из нескольких изящных окон, украшавших библиотеку. Глядя, как сгущаются сумерки, Адам не мог не признать, что пустоту в душе не смогли заполнить ни хлопоты, связанные с огромным имением, ни общение с друзьями, ни развлечения, ни светские визиты, ни ночи, которые он провел за игорным столом с бокалом вина.
Эта маленькая колдунья приворожила его с первого же взгляда, когда он лежал связанный и беспомощный, и теперь жизнь без нее потеряла всякий смысл. Он перечел небрежно брошенное на стол письмо и мрачно улыбнулся. Да, заполучить Саванну в жены — дело отнюдь не легкое, однако Адам готов был совершить невозможное, чтобы добиться ее согласия.
Справедливости ради следует заметить, что письмо Боудена никак не нарушало планов Адама. Напротив. Еще несколько дней назад он решил, что бессмысленно топить свое горе в вине, вместо того чтобы действовать. Он должен снова попытаться уломать Саванну, чего бы это ему ни стоило. А для этого необходимо съездить в Новый Орлеан. Ни о чем другом Адам был не в состоянии думать. Все его мысли занимала Саванна. День и ночь он мечтал о ней. Так что письмо Боудена пришло как нельзя кстати. Рассчитав, сколько ему понадобится времени на то, чтобы завершить кое-какие дела на плантации и оставить ее на попечение опытного управляющего, Адам пришел к выводу, что сможет выехать в Новый Орлеан только в ближайший понедельник. А пока даст Исааку денек отдохнуть, после чего отправит его на лодке к Боудену, который будет ожидать ответа в «Золотой леди». Адам весьма одобрительно отнесся к идее Боудена обмениваться информацией в игорном доме Нового Орлеана, чтобы Саванна ненароком не догадалась об их планах.
Спустя несколько дней Боуден сидел в своем кабине те, расположенном за главными помещениями «Золотой леди», когда вдруг услышал за дверью громкие голоса. Он уже хотел пойти справиться, в чем дело, но в этот момент дверь распахнулась и появился Адам. Боуден с трудом узнал его. Из оборванного бродяги с подозрительным взглядом, каким Боуден увидел его в первый раз, Адам превратился в настоящего джентльмена. Элегантного и уверенного в себе. Боуден даже рот открыл от удивления. Адам выглядел просто восхитительно в своем цилиндре, темно-синем пиджаке, ловко сидевшем на его широких плечах, бледно-голубой полосатой жилетке, серых панталонах и блестящих черных ботинках. Все было по последней моде, в том числе и короткая трость, служившая футляром для небольшого меча. Он неторопливо подошел к вычурному, из ореха, письменному столу, за которым сидел Боуден, и с улыбкой произнес:
— Кто-то из твоих служащих хотел доложить о моем приходе, но я объяснил ему, что не нуждаюсь ни в каких представлениях и вообще не люблю церемоний.
Боуден, смеясь, бросил взгляд на стоявшего в дверях служащего, который, держась за челюсть, что-то бормотал.
— Не беспокойся, Джейк. Этот джентльмен — мой приятель и может входить ко мне в любое время.
Рыжий Джейк кивнул и, проворчав: «Рука у этого приятеля тяжелая», — вышел, прикрыв за собой дверь.
Устроившись в одном из кресел, которых в комнате было несколько, кожаном, с блестящими шляпками медных гвоздей, Адам откинулся на спинку и вопросительно посмотрел на Боудена:
— Что-нибудь изменилось с тех пор, как я получил письмо?
Боуден с сожалением покачал головой:
— Нет! Она никак не соглашается сообщить тебе о своей беременности. Упорствует еще больше, чем прежде. Просто руки чешутся выбить из нее эту дурь и упрямство.
— Вряд ли это что-нибудь изменило бы. Но я добьюсь своего. До конца месяца мы поженимся.
Что и говорить, не очень-то приятно начинать совместную жизнь с военных действий.
— Но как ты собираешься уладить это дело, черт побери? Расскажи, если не секрет!
— Женитьбу или худой мир? — усмехнувшись, спросил Адам.
— Разумеется, женитьбу!
Тут лицо Адама посуровело. Он даже не представлял себе, что предпримет, но был уверен, что жить без нее не сможет, а значит, либо добьется ее согласия, либо придушит ее. Третьего не дано.
И, криво улыбнувшись своим мыслям, он тихо произнес:
— Будь проклято это ее ослиное упрямство! Я заставлю ее отказаться от него. С какой стати она все усложняет?
Тут Боуден забеспокоился и уже пожалел, что написал Адаму. От волнения он даже поднялся с кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111