Вся она так сияла и благоухала, жизнь в ней звучала так сильно, что через обоняние, через слух она входила в Сержа не хуже, чем через зрение. Он впивал ее всеми органами чувств сразу и вместе с тем отчаянно защищался от этого медленного подчинения всего его существа.На следующий день Альбина, спустившись сверху, опять водворилась в комнате Сержа.– Ты не пойдешь гулять? – спросил он, чувствуя, что будет побежден, если она останется здесь.Альбина ответила, что не пойдет. И пока она отдыхала, собираясь с силами, он уже ощущал, что она ликует, предвкушая победу. Он чувствовал, что скоро она сможет взять его за мизинец и повести на то ложе из трав, о сладости которого так громко повествовало ее молчание. В этот день она еще ничего не сказала, а удовольствовалась лишь тем, что заставила Сержа сесть на подушку у своих ног. И только на следующий день вымолвила:– Что ты все сидишь взаперти? Там, среди деревьев, так хорошо!Он поднялся и умоляюще простер руки.– Нет, нет, раз ты не хочешь, мы не пойдем… Но в этой комнате такой странный запах! В саду нам будет лучше: и легче и уютнее. Ты напрасно сердишься на сад.Серж поднялся на ноги и стоял, опустив глаза, не говоря ни слова, весь передергиваясь.– Мы не пойдем, – опять заговорила она, – не сердись! Но разве не лучше в парке на траве, чем здесь, возле этих картин? Ты бы припомнил все, что мы видели с тобою вместе… А эти картины навевают такую тоску! Они постоянно глядят на нас, и от этого в конце концов становится неловко.Он мало-помалу как-то беспомощно опустился и припал к цей – и тут она обхватила его рукой за шею, положила его голову к себе на колени и тихонько прошептала:– А уж как хорошо там, в открытом мною тайнике!.. Там нас ничто не потревожит… Твоя лихорадка пройдет от свежего воздуха…Альбина замолчала, почувствовав, что Серж дрожит. Она испугалась, как бы лишнее, слишком живое слово не спугнуло его. Девушка завоевывала его медленно, только ласкою синего своего взгляда. Он поднял глаза; его нервная дрожь прекратилась, он спокойно отдыхал, весь во власти Альбины.– О, если бы ты знал! – еле слышно шепнула она ему на ухо.Видя, что он все время улыбается, она стала смелее.– Неправда! Вовсе это не запрещено, – заговорила она. – Ты мужчина, ты не должен бояться… Мы пойдем туда, и в случае какой-нибудь опасности ты защитишь меня. Ведь так? Мог бы ты нести меня на спине? Да? Когда я с тобою, я спокойна… Видишь, какие у тебя сильные руки! Разве с такими сильными руками, как у тебя, можно чего-нибудь бояться?И она долго гладила рукой его волосы, затылок и плечи.– Нет, это не запрещено, – вновь повторила она. – Подобные россказни хороши для глупцов. Те, кто когда-то распускал эти слухи, просто хотели, чтобы их не тревожили в самом восхитительном местечке сада… Пойми, что как только ты усядешься на этот ковер, на эту траву, тебя охватит полное, совершенное блаженство. Только тогда мы узнаем все и станем настоящими владыками… Послушай, пойдем со мною!Серж покачал головой в знак отрицания, но не рассердился. По-видимому, его забавляла эта игра. Он помолчал, но затем, увидев, что Альбина дуется, опечалился. Он все еще жаждал ее ласк и поэтому открыл наконец рот и произнес:– Где это?Альбина ответила не сразу. Она словно глядела куда-то вдаль.– Там… – прошептала она. – Не могу тебе объяснить. Надо сначала пойти по длинной аллее, потом повернуть налево и снова налево. Мы, должно быть, раз двадцать проходили мимо этого места… Впрочем, тебе одному не стоит и искать! Если я не отведу тебя туда за руку, ты ни за что не найдешь… А я дойду, ни разу не сбившись, хотя и не могу рассказать тебе, где это.– Но кто же довел тебя?– Не знаю… В то утро все растения точно толкали меня в одну сторону. Длинные ветви хлестали сзади; травы спускались косогорами, тропинки открывались сами собою. Думаю, и животные тоже помогали мне: я видела оленя, скакавшего впереди; он точно приглашал меня следовать за ним; снегири перелетали с дерева на дерево и, когда я собиралась свернуть на неверную дорогу, предостерегали меня щебетанием.– А там и в самом деле так хорошо?И снова она ответила не сразу. Какой-то неведомый восторг отразился в ее глазах. Когда же она смогла наконец заговорить, то произнесла:– Так хорошо, что я и выразить не могу… Я была настолько очарована, что чувствовала одну несказанную радость – она падала с листьев, она дремала на травах. Я вернулась бегом, чтобы отвести тебя туда, не желая одна вкушать счастье, какое испытываешь в этой тени.Она снова обвила руками шею Сержа и стала горячо умолять, почти касаясь губами его губ.– О, ты пойдешь, – лепетала она. – Знай, я буду очень огорчена, если ты не пойдешь!.. Я страшно этого хочу; это желание росло во мне изо дня в день. Как я мучусь сейчас! А ты ведь не можешь хотеть, чтобы я мучилась?.. Ну, а если бы ты даже умер там, если бы эта тень убила нас обоих, разве ты бы поколебался? Разве ты бы сколько-нибудь жалел об этом? Ведь мы лежали бы вместе у подножия дерева; мы бы навсегда заснули рядышком! Ведь это было бы чудесно! Скажи?!– Да, да, – бормотал Серж, окончательно побежденный страстной дрожью ее безумного желания.– Но мы не умрем, – продолжала она громче, заливаясь победоносным смехом сознающей свою власть женщины. – Мы будем жить для любви… Это – древо жизни; под его сенью мы станем сильнее, здоровее, прекраснее! Ты увидишь, тогда все будет для нас легче! Ты сможешь тогда обнять меня так крепко, как ты мечтал, прижать к себе так тесно, что вне тебя не останется ни одной частицы моего тела. Тогда, кажется мне, небесное блаженство сойдет на нас… Ты хочешь? Хочешь?..Он побледнел и замигал, точно ослепленный каким-то сиянием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120