ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Если мне будет дозволено увидеть его святейшество, то я убежден — он тотчас же велит прекратить преследование моей книги.
Монсеньер Форнаро только молча покачивал головой, нисколько не возмущаясь горячностью молодого священника. Напротив, он улыбался все приветливее, как будто забавляясь такой наивностью, такими пылкими фантазиями. Наконец он ответил с веселой усмешкой:
— Ну что ж, попробуйте, не стану вас отговаривать, мне запрещено высказываться... Но только светская власть, светская власть!..
— А что светская власть? — спросил Пьер.
Прелат снова замолчал. Возведя очи горе, он плавным движением потирал свои белые холеные руки. Затем прибавил:
— И потом, еще эта пресловутая новая религия... У вас дважды повторяется это выражение: новая религия, новая религия... Боже милостивый!
Он закатил глаза и всплеснул руками, так что Пьер воскликнул в нетерпении:
— Не знаю, каков будет ваш доклад, монсеньер, но уверяю вас, я никогда не думал оспаривать догма ты религии. Помилуйте, вся моя книга доказывает, что я призываю лишь к милосердию и спасению... Чтобы судить по справедливости, надо же понять мои благие намерения!
Монсеньер Форнаро вновь принял спокойный, отечески ласковый вид.
— Ох, уж эти благие намерения, благие намерения...
Он поднялся, чтобы попрощаться с посетителем.
— Будьте уверены, дорогой господин Фроман, я очень польщен, что вы обратились ко мне... Разумеется, я не имею права сообщить вам, каков будет мой отзыв, мы и так слишком много говорили па эту тему, мне, собственно, не следовало даже выслушивать ваших доводов. Тем не менее я всегда буду рад помочь вам советом, не нарушая своего долга... Однако я сильно опасаюсь, что ваша книга будет осуждена.
Видя, что Пьер собирается что-то сказать, прелат продолжал:
— Ах, господи, да поймите же! Мы судим дела, а не благие намерения. Поэтому всякие оправдания бесполезны, книга налицо, она говорит сама за себя. Сколько бы вы нам ни объясняли, вы ничего в ней не измените. Вот почему конгрегация Индекса никогда не вызывает авторов крамольных книг, она принимает от них только полное отречение. И самое благоразумное, что вы можете сделать, это покориться, отречься от своей книги... Нет? Вы не хотите? Ах, как вы еще наивны, мой юный друг!
Он громко засмеялся, увидев, с каким негодованием, с какой уязвленной гордостью отверг это предложение его «юный друг». Но на пороге, словно в порыве откровенности, монсеньер Форнаро вдруг добавил, понизив голос:
— Послушайте, дорогой мой, мне хочется чем-нибудь вам помочь, и я дам вам добрый совет... Сам я, в сущности, совершенно бессилен. Я составлю докладную записку, ее напечатают, прочтут, но с моим мнением могут и не посчитаться... Зато вот секретарь конгрегации, отец Данджелис, способен добиться всего, даже невозможного. Пойдите к нему на прием, в монастырь доминиканцев, за площадью Испании... Только не упоминайте обо мне. До свиданья, любезный друг, до свиданья!
Выйдя от монсеньера Форнаро, Пьер опять очутился на Навонской площади, совершенно растерянный, не зная, чему верить, на что надеяться. Его охватило малодушное желание все бросить. Стоит ли продолжать борьбу с неведомыми, неуловимыми врагами? Стоит ли упорствовать, оставаться в этом Риме, таком притягательном и таком обманчивом? Не лучше ли бежать сейчас же, сегодня же, вернуться в Париж, исчезнуть и забыть там о горьких разочарованиях, смиренно отдавшись делам милосердия? В эту минуту слабости и упадка духа высокая цель, к которой он так долго стремился, вдруг показалась ему недостижимой. Несмотря на свое смятение, Пьер все же продолжал идти дальше, машинально выбирая верное направление. Когда он оказался на Корсо, потом на улице Кондотти и, наконец, на площади Испании, аббат решил посетить отца Данджелиса. Монастырь доминиканцев находился тут же, неподалеку от церкви Тринита-деи-Монти.
Доминиканцы! Пьер всегда испытывал к ним глубокое почтение, смешанное со страхом. Какую могущественную поддержку они оказывали на протяжении многих веков идее теократии, идее неограниченной папской власти! Своим могуществом церковь обязана доминиканцам, то были доблестные воины, принесшие ей победу. Если святой Франциск завоевывал для римской церкви души бедных и сирых, то святой Доминик покорял души знатных и просвещенных, души сильных мира сего. Он действовал решительно, непреклонно, с пламенной верой, всеми доступными ему средствами, прибегая к проповеди, священным книгам, к принуждению, сыску и церковному суду. Если он не создал инквизиции, то широко пользовался ею; поборник кротости и братской любви, он в то же время безжалостно истреблял ересь огнем и мечом. Сам Доминик и его монахи жили в бедности, целомудрий и послушании, — то были добродетели редкие в век жестокости и распутства; он ходил из города в город, проповедовал нечестивцам, стремясь возвратить их в лоно церкви, а когда его увещевания были тщетны, предавал их суду церковного трибунала. Он стремился и науку подчинить своей цели, мечтая защищать дело божие оружием разума и знаний; в этом он был предшественником святого Фомы Аквинского, светоча богословия средних веков, который включил в свой труд «Summa Theologiae» и психологию, и логику, и политику, и этику. Таким образом, доминиканцы, рассеявшись по всему свету, выступали с богословских кафедр, отстаивали доктрины римской церкви во всех странах, сражались с вольнодумством во всех университетах Европы; эти бдительные стражи догматов, верные приверженцы папы, были самыми искусными и неутомимыми среди тех, кто, подвизаясь на ниве искусства, науки и словесности, воздвиг грандиозное здание католичества таким, каким оно существует до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
Монсеньер Форнаро только молча покачивал головой, нисколько не возмущаясь горячностью молодого священника. Напротив, он улыбался все приветливее, как будто забавляясь такой наивностью, такими пылкими фантазиями. Наконец он ответил с веселой усмешкой:
— Ну что ж, попробуйте, не стану вас отговаривать, мне запрещено высказываться... Но только светская власть, светская власть!..
— А что светская власть? — спросил Пьер.
Прелат снова замолчал. Возведя очи горе, он плавным движением потирал свои белые холеные руки. Затем прибавил:
— И потом, еще эта пресловутая новая религия... У вас дважды повторяется это выражение: новая религия, новая религия... Боже милостивый!
Он закатил глаза и всплеснул руками, так что Пьер воскликнул в нетерпении:
— Не знаю, каков будет ваш доклад, монсеньер, но уверяю вас, я никогда не думал оспаривать догма ты религии. Помилуйте, вся моя книга доказывает, что я призываю лишь к милосердию и спасению... Чтобы судить по справедливости, надо же понять мои благие намерения!
Монсеньер Форнаро вновь принял спокойный, отечески ласковый вид.
— Ох, уж эти благие намерения, благие намерения...
Он поднялся, чтобы попрощаться с посетителем.
— Будьте уверены, дорогой господин Фроман, я очень польщен, что вы обратились ко мне... Разумеется, я не имею права сообщить вам, каков будет мой отзыв, мы и так слишком много говорили па эту тему, мне, собственно, не следовало даже выслушивать ваших доводов. Тем не менее я всегда буду рад помочь вам советом, не нарушая своего долга... Однако я сильно опасаюсь, что ваша книга будет осуждена.
Видя, что Пьер собирается что-то сказать, прелат продолжал:
— Ах, господи, да поймите же! Мы судим дела, а не благие намерения. Поэтому всякие оправдания бесполезны, книга налицо, она говорит сама за себя. Сколько бы вы нам ни объясняли, вы ничего в ней не измените. Вот почему конгрегация Индекса никогда не вызывает авторов крамольных книг, она принимает от них только полное отречение. И самое благоразумное, что вы можете сделать, это покориться, отречься от своей книги... Нет? Вы не хотите? Ах, как вы еще наивны, мой юный друг!
Он громко засмеялся, увидев, с каким негодованием, с какой уязвленной гордостью отверг это предложение его «юный друг». Но на пороге, словно в порыве откровенности, монсеньер Форнаро вдруг добавил, понизив голос:
— Послушайте, дорогой мой, мне хочется чем-нибудь вам помочь, и я дам вам добрый совет... Сам я, в сущности, совершенно бессилен. Я составлю докладную записку, ее напечатают, прочтут, но с моим мнением могут и не посчитаться... Зато вот секретарь конгрегации, отец Данджелис, способен добиться всего, даже невозможного. Пойдите к нему на прием, в монастырь доминиканцев, за площадью Испании... Только не упоминайте обо мне. До свиданья, любезный друг, до свиданья!
Выйдя от монсеньера Форнаро, Пьер опять очутился на Навонской площади, совершенно растерянный, не зная, чему верить, на что надеяться. Его охватило малодушное желание все бросить. Стоит ли продолжать борьбу с неведомыми, неуловимыми врагами? Стоит ли упорствовать, оставаться в этом Риме, таком притягательном и таком обманчивом? Не лучше ли бежать сейчас же, сегодня же, вернуться в Париж, исчезнуть и забыть там о горьких разочарованиях, смиренно отдавшись делам милосердия? В эту минуту слабости и упадка духа высокая цель, к которой он так долго стремился, вдруг показалась ему недостижимой. Несмотря на свое смятение, Пьер все же продолжал идти дальше, машинально выбирая верное направление. Когда он оказался на Корсо, потом на улице Кондотти и, наконец, на площади Испании, аббат решил посетить отца Данджелиса. Монастырь доминиканцев находился тут же, неподалеку от церкви Тринита-деи-Монти.
Доминиканцы! Пьер всегда испытывал к ним глубокое почтение, смешанное со страхом. Какую могущественную поддержку они оказывали на протяжении многих веков идее теократии, идее неограниченной папской власти! Своим могуществом церковь обязана доминиканцам, то были доблестные воины, принесшие ей победу. Если святой Франциск завоевывал для римской церкви души бедных и сирых, то святой Доминик покорял души знатных и просвещенных, души сильных мира сего. Он действовал решительно, непреклонно, с пламенной верой, всеми доступными ему средствами, прибегая к проповеди, священным книгам, к принуждению, сыску и церковному суду. Если он не создал инквизиции, то широко пользовался ею; поборник кротости и братской любви, он в то же время безжалостно истреблял ересь огнем и мечом. Сам Доминик и его монахи жили в бедности, целомудрий и послушании, — то были добродетели редкие в век жестокости и распутства; он ходил из города в город, проповедовал нечестивцам, стремясь возвратить их в лоно церкви, а когда его увещевания были тщетны, предавал их суду церковного трибунала. Он стремился и науку подчинить своей цели, мечтая защищать дело божие оружием разума и знаний; в этом он был предшественником святого Фомы Аквинского, светоча богословия средних веков, который включил в свой труд «Summa Theologiae» и психологию, и логику, и политику, и этику. Таким образом, доминиканцы, рассеявшись по всему свету, выступали с богословских кафедр, отстаивали доктрины римской церкви во всех странах, сражались с вольнодумством во всех университетах Европы; эти бдительные стражи догматов, верные приверженцы папы, были самыми искусными и неутомимыми среди тех, кто, подвизаясь на ниве искусства, науки и словесности, воздвиг грандиозное здание католичества таким, каким оно существует до сих пор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253