ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Слегка взволнованный, напуганный этой пустынностью и безмолвием, Пьер поспешил вправо, к подъезду, укрывшемуся под навесом, и, взойдя по ступеням крыльца, очутился на лестнице, ведущей в папские покои.
Перед ним вырос надменный жандарм в парадной форме.
— К синьору Скуадра.
Жандарм молча указал на лестницу. Аббат стал подниматься. Лестница была очень широкая, с белыми мраморными перилами, пологими ступенями и желтоватыми, отделанными под мрамор стенами. Газовые рожки, защищенные матовыми шарами, уже были слегка притушены, — видимо, из соображений разумной экономии. И какой унылой торжественностью веяло от этой величавой наготы — мертвенной и холодной, залитой тусклым светом ночных светильников! На каждой площадке дежурил швейцарец с алебардой; и в тягостной дремоте, сковавшей дворец, слышалась только мерная поступь стражей, которые безостановочно расхаживали взад и вперед, наверно затем, чтобы не поддаться общему оцепенению.
И в густеющем сумраке лестниц, среди трепетного безмолвия, Пьеру чудилось, что подъему не будет конца. Каждый этаж делился на отдельные марши; один, и еще, и еще один. Когда аббат поднялся, наконец, на площадку третьего этажа, ему показалось, что он взбирался целую вечность. У застекленных дверей залы Климента, лишь одна правая створка которых была распахнута, дежурил другой швейцарец.
— К синьору Скуадра.
Страж отступил, пропуская молодого священника.
В сумеречном свете ламп огромная зала Климента казалась необъятной. Богатейшие украшения, скульптура, живопись, позолота смутным расплывчатым видением тонули во мраке, мерцая на стенах волшебством неведомых драгоценностей и каменьев. И никакой мебели — только нескончаемые плиты пола, пустота, окутанная густым полумраком.
Наконец Пьер различил на скамье, в противоположном конце залы, какие-то смутные тени. Там сидя дремали три швейцарца.
— К синьору Скуадра.
Один из гвардейцев медленно встал и вышел. Пьер понял, что следует обождать. Он не смел шелохнуться, смущаясь гула собственных шагов на каменных плитах пола. Он озирался, рисуя в своем воображенни людские толпы, некогда теснившиеся в этой зало. Да и по сей день доступ в нее открыт был всем, и все проходили через эту залу, Залу кордегардии, постоянно полнившуюся топотом шагов снующих взад и вперед людей. Но едва гасли огни, эта зала, как бы утомленная и угнетенная таким множеством предметов и людей, погружалась в тягостное, как сама смерть, забытье.
Гвардеец наконец вернулся, и за его спиною на пороге соседней комнаты появился человек лет сорока, весь в черном, походивший на камердинера в знатном доме или на соборного служку. У него было весьма благопристойное, гладко выбритое лицо, довольно крупный нос, большие и неподвижные светлые глаза.
— К синьору Скуадра, — повторил Пьер.
Человек поклонился, давая понять, что он и есть синьор Скуадра. Потом поклонился снова, приглашая священника следовать за собой. И оба неспешно, друг за другом, углубились в нескончаемую вереницу зал.
Пьер, знакомый со здешним церемониалом, о чем он не раз беседовал с Нарциссом, узнавал по пути ту или иную залу, вспоминал ее назначение, представлял себе толпу избранных посетителей, допускавшихся в нее. Есть двери, через которые могут проникнуть лишь сановники определенного ранга; вот почему лица, удостоенные аудиенции, переходят как бы из рук в руки: служители передают их гвардейцам-нобилям, те — почетным камерариям, эти — тайным камерариям, пока они не предстанут перед святым отцом. Но с восьми часов залы пустеют, только на консолях горят редкие лампы, вереница обезлюдевших полутемных комнат засыпает, и дворец погружается в величавую, похожую на небытие, дремоту.
В первой зале положено находиться служителям — bussolanti, одетым в красные бархатные ливреи, расшитые папскими гербами; это как бы дворецкие, в чьи обязанности входит препровождать посетителей до дверей почетной приемной. В тот поздний час на скамье в углу сидел лишь один служитель, и в густом мраке его пурпурная ливрея казалась черной. Он поднял голову, глядя, как вошедшие углубляются во тьму, пришедшую на смену яркому дневному великолепию помещения. Потом синьор Скуадра и Пьер прошли через Залу жандармов, где, согласно правилам, обычно ожидали возвращения своих патронов секретари кардиналов и других высших сановников церкви. Здесь оказалось совершенно пусто, не видно было ни красивых голубых мундиров с амуницией из белой бычьей кожи, ни нарядных сутан, мелькавших тут в часы блистательных приемов. Пусто было и в следующей, меньшей зале, где помещалась дворцовая гвардия, набранная из среды римской буржуазии, — эта гвардия щеголяла в черных мундирах с золотыми эполетами, в киверах с красными султанами. Аббат и его провожатый свернули вправо, где тянулась вереница других зал, и первая, куда они вошли, Зала гобеленов, — зала ожидания с высоким расписным потолком, с восхитительными стенными коврами работы Одрана, на которых были изображены Христос, творящий чудеса, и свадьба в Кане Галилейской, — тоже была пуста. Пусто было и в Зале гвардейцев-нобилей, где стояли деревянные табуреты, над консолью справа висело большое распятие с двумя лампадами по бокам, а в глубине виднелась широкая дверь, ведущая в небольшое помещение, что-то вроде алькова с алтарем, где святой отец в одиночестве читает молитву, пока присутствующие, преклонив колена, стоят на мраморных плитах пола в соседней зале, сверкающей солнечной позолотой гвардейских мундиров. Пусто было и в почетной приемной, в тронной зале, где папа принимает до двухсот, трехсот лиц одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
Перед ним вырос надменный жандарм в парадной форме.
— К синьору Скуадра.
Жандарм молча указал на лестницу. Аббат стал подниматься. Лестница была очень широкая, с белыми мраморными перилами, пологими ступенями и желтоватыми, отделанными под мрамор стенами. Газовые рожки, защищенные матовыми шарами, уже были слегка притушены, — видимо, из соображений разумной экономии. И какой унылой торжественностью веяло от этой величавой наготы — мертвенной и холодной, залитой тусклым светом ночных светильников! На каждой площадке дежурил швейцарец с алебардой; и в тягостной дремоте, сковавшей дворец, слышалась только мерная поступь стражей, которые безостановочно расхаживали взад и вперед, наверно затем, чтобы не поддаться общему оцепенению.
И в густеющем сумраке лестниц, среди трепетного безмолвия, Пьеру чудилось, что подъему не будет конца. Каждый этаж делился на отдельные марши; один, и еще, и еще один. Когда аббат поднялся, наконец, на площадку третьего этажа, ему показалось, что он взбирался целую вечность. У застекленных дверей залы Климента, лишь одна правая створка которых была распахнута, дежурил другой швейцарец.
— К синьору Скуадра.
Страж отступил, пропуская молодого священника.
В сумеречном свете ламп огромная зала Климента казалась необъятной. Богатейшие украшения, скульптура, живопись, позолота смутным расплывчатым видением тонули во мраке, мерцая на стенах волшебством неведомых драгоценностей и каменьев. И никакой мебели — только нескончаемые плиты пола, пустота, окутанная густым полумраком.
Наконец Пьер различил на скамье, в противоположном конце залы, какие-то смутные тени. Там сидя дремали три швейцарца.
— К синьору Скуадра.
Один из гвардейцев медленно встал и вышел. Пьер понял, что следует обождать. Он не смел шелохнуться, смущаясь гула собственных шагов на каменных плитах пола. Он озирался, рисуя в своем воображенни людские толпы, некогда теснившиеся в этой зало. Да и по сей день доступ в нее открыт был всем, и все проходили через эту залу, Залу кордегардии, постоянно полнившуюся топотом шагов снующих взад и вперед людей. Но едва гасли огни, эта зала, как бы утомленная и угнетенная таким множеством предметов и людей, погружалась в тягостное, как сама смерть, забытье.
Гвардеец наконец вернулся, и за его спиною на пороге соседней комнаты появился человек лет сорока, весь в черном, походивший на камердинера в знатном доме или на соборного служку. У него было весьма благопристойное, гладко выбритое лицо, довольно крупный нос, большие и неподвижные светлые глаза.
— К синьору Скуадра, — повторил Пьер.
Человек поклонился, давая понять, что он и есть синьор Скуадра. Потом поклонился снова, приглашая священника следовать за собой. И оба неспешно, друг за другом, углубились в нескончаемую вереницу зал.
Пьер, знакомый со здешним церемониалом, о чем он не раз беседовал с Нарциссом, узнавал по пути ту или иную залу, вспоминал ее назначение, представлял себе толпу избранных посетителей, допускавшихся в нее. Есть двери, через которые могут проникнуть лишь сановники определенного ранга; вот почему лица, удостоенные аудиенции, переходят как бы из рук в руки: служители передают их гвардейцам-нобилям, те — почетным камерариям, эти — тайным камерариям, пока они не предстанут перед святым отцом. Но с восьми часов залы пустеют, только на консолях горят редкие лампы, вереница обезлюдевших полутемных комнат засыпает, и дворец погружается в величавую, похожую на небытие, дремоту.
В первой зале положено находиться служителям — bussolanti, одетым в красные бархатные ливреи, расшитые папскими гербами; это как бы дворецкие, в чьи обязанности входит препровождать посетителей до дверей почетной приемной. В тот поздний час на скамье в углу сидел лишь один служитель, и в густом мраке его пурпурная ливрея казалась черной. Он поднял голову, глядя, как вошедшие углубляются во тьму, пришедшую на смену яркому дневному великолепию помещения. Потом синьор Скуадра и Пьер прошли через Залу жандармов, где, согласно правилам, обычно ожидали возвращения своих патронов секретари кардиналов и других высших сановников церкви. Здесь оказалось совершенно пусто, не видно было ни красивых голубых мундиров с амуницией из белой бычьей кожи, ни нарядных сутан, мелькавших тут в часы блистательных приемов. Пусто было и в следующей, меньшей зале, где помещалась дворцовая гвардия, набранная из среды римской буржуазии, — эта гвардия щеголяла в черных мундирах с золотыми эполетами, в киверах с красными султанами. Аббат и его провожатый свернули вправо, где тянулась вереница других зал, и первая, куда они вошли, Зала гобеленов, — зала ожидания с высоким расписным потолком, с восхитительными стенными коврами работы Одрана, на которых были изображены Христос, творящий чудеса, и свадьба в Кане Галилейской, — тоже была пуста. Пусто было и в Зале гвардейцев-нобилей, где стояли деревянные табуреты, над консолью справа висело большое распятие с двумя лампадами по бокам, а в глубине виднелась широкая дверь, ведущая в небольшое помещение, что-то вроде алькова с алтарем, где святой отец в одиночестве читает молитву, пока присутствующие, преклонив колена, стоят на мраморных плитах пола в соседней зале, сверкающей солнечной позолотой гвардейских мундиров. Пусто было и в почетной приемной, в тронной зале, где папа принимает до двухсот, трехсот лиц одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253