– Здорово! – воскликнул Бабун и зааплодировал. То же сделали зрители на земле.
– Ветер приличный, – с широкой ухмылкой сообщил Джейк Дэвиду. – Смотри, черт возьми, он летает!
– Ужасно, – согласился Дэвид, растянув рот до ушей.
Несколько минут спустя Дэвид передал пульт Джейку. Тот заложил слишком крутой вираж, и планер заметно потерял высоту, чуть не задев Бабуна, оседлавшего конек крыши.
– Выше нос, – торопливо подсказал Дэвид. – Надо чуть помедленнее. – Когда планер подчинился команде, он продолжал: – Вот так! У него крылья достаточно выпуклые и отрицательная крутка что надо. Он будет летать медленно-медленно, просто кататься на восходящих потоках. Вот-вот! Пусть летает. Только чуть-чуть пришпорьте его.
Он был прав. Самолет парил, словно живой, разворачиваясь, ныряя и возносясь вверх в зависимости от того, в какой поток попадал. Заходящее солнце отражалось от крыльев и фюзеляжа, и крохотный самолет ярко сверкал в сгущавшихся сумерках.
– Дайте Рите попробовать, – потребовала Эми.
– А ты не хочешь?
– Нет. Пусть Рита.
– Иди сюда, Рита Моравиа. – Пилот выполнила приказание. Она следила, как капитан манипулирует кнопками, объясняя их назначение. – Главное – следи за тем, чтобы механизмы управления действовали в обратную сторону той, куда ты смотришь. Повернись назад и управляй, оглядываясь через плечо. Тогда левое на пульте будет левым на планере, а правое будет правым.
Рита послушно отвернулась от дома и оглянулась через плечо. Бабун помахал ей рукой. Джейк вручил пульт. Пока Дэвид и Эми наперебой давали советы, Рита неуклюже качнула планер взад-вперед и попыталась выправить нос. Она слишком сильно надавила, и Дэвид завопил:
– Да не так же, нет-нет-нет.
Но ветер слабел. Она слишком высоко задрала нос, пытаясь удержать высоту; планер завалился на одно крыло, и нос устремился вниз. Дэвид пулей понесся вперед, но Рита умудрилась снова завалить модель, и ее правое крыло и нос врезались в песок прежде, чем мальчик успел добежать туда. Резиновые ленты растянулись, и крыло вывалилось из фюзеляжа, так что ущерб оказался ничтожным.
– Паршивое дело, – объявил Дэвид.
– Мой обед! – вдруг вспомнила Кэлли и помчалась на кухню.
– Для первого раза неплохо, – утешала Эми Риту. Пилот притянула девочку к себе, крепко обняла ее и поцеловала в щеку. Эми тесно прижалась к ней.
– Она не слишком много поломала, кэп, – крикнул Дэвид.
На крыше Бабун, заходясь от хохота, послал Рите воздушный поцелуй.
* * *
После обеда Кэлли выгнала Джейка и Бабуна на веранду, пока она мыла посуду. Рита и Эми помогали ей.
– А что сказали твои родители о Бабуне, когда увидели его – и вообще они его видели? – спросила Кэлли Риту.
– Мы к ним ездили на уик-энд две недели назад. Мама пригласила нескольких ближайших друзей посмотреть на новобрачных. Потом отвела Бабуна в сторону так, чтобы мне было слышно, и спросила: «Теперь, коль вы поженились, когда Рита перестанет летать?» – Рита печально рассмеялась при этом воспоминания. – Вы хорошо знаете Бабуна? – спросила она у Кэлли.
– Не очень. Я с ним познакомилась в прошлом году в Средиземном море.
– Так вот, он взглянул на маму с этаким слегка придурковатым видом, будто он фермер из медвежьего угла, попавший на космодром, и ответил: «А почему бы ей не летать? Это же ее работа». Я готова была расцеловать его при всех, – теперь уже весело рассмеялась Рита.
– Разве твоя мама не хочет, чтобы ты летала? – изумилась Эми. Она подперла кулачками подбородок, во все глаза глядя на новый объект обожания.
– Моя мама из тех, для кого сведение к нулю всяческого риска стало религией. Она подает только такую еду, которая проверена на лабораторных мышах. Каждую неделю она пишет письма конгрессмену, где требует установить по всей стране ограничение скорости до девяноста километров в час, ввести шлемы для мотоциклистов, строго контролировать продажу оружия – она в жизни не ездила на мотоцикле и, насколько я знаю, ни разу не видела настоящего пистолета. Сейчас ее цель – запрет альпинизма, потому что она прочла статью, где рассказывается, сколько людей падает со скал и гибнет от переохлаждения. Это женщина, которой перейти шоссе – все равно что переплыть Ниагару.
– Я ничего не боюсь, – заверила Эми Риту.
– Мамой движет не страх. Она рассматривает правительство, как этакую гигантскую сверхмаму, а кто лучше сможет советовать политикам, чем самая образцовая мать?
– Летать действительно рискованно, это всегда опасно. Я вполне понимаю твою маму, – сказала Кэлли, ополаскивая большую салатницу. – Мне приходится жить с этим. Это часть жизни Джейка, очень большая часть. Но, знаешь, теперь, когда он перестал летать, я испытываю очень противоречивые чувства. – Вытерев салатницу, она обернулась к Рите. – Ты или Бабун – вы можете погибнуть или на всю жизнь остаться калеками после несчастного случая. После того, как это произойдет, если это вдруг произойдет, не будет иметь значения, кто в этом виноват или как замечательно вы управлялись в кабине. Я-то знаю. Я слишком часто это видела.
– Жизнь вообще рискованна, – возразила Рита. – Жизнь – это не отфильтрованное пюре, из которого напрочь удалены кофеин и холестерин. Она не длится и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. Все живые существа рождаются, живут и умирают. А жизнь состоит из случайностей. Случайность – это то, посредством чего Бог правит миром.
Пилот задумалась, затем продолжала, тщательно подбирая слова:
– У меня есть мужество пытаться жить так, как мне суждено, что бы мне ни было суждено.
– У тебя достаточно мужества? – очень серьезно спросила Эми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161