Однако теперь он видел перед собой сохранявшего верность старого человека, чьи представления о чести вдруг рассыпались в прах.
Йама мягко повторил:
– Я должен знать, как он себя чувствует, прежде чем к нему войти.
– Да, конечно, он все ждал твоего возвращения. Думаю, только тем он и жив.
– Тогда мне надо скорее уйти и вернуться через сто лет.
– Хотелось бы мне, чтобы он смог ждать так долго. Чтобы мы все могли. Почему они охотятся за тобой, Йама? Они нам ничего не объяснили.
Ротванг принес свежий чай, сухое печенье и зеленую халву из водорослей, приправленную крошками имбиря. Йама попробовал коротко пересказать историю своих приключений в Изе и Дворце Человеческой Памяти, но Пандарас все время вмешивался, и из-за его поправок история Йамы начинала выглядеть куда более героической и странной, чем реальная проза жизни.
В конце к сержанту Родену обратилась Тамора:
– Ты можешь не верить половине, но все это правда. Даже все рулады крысенка и то – правда, просто слова – слабая мера того, что происходило на самом деле.
– Как-то мне пришлось воевать под командованием кого-то из твоей расы, – сообщил Таморе сержант Роден. – Это было, когда никто из вас еще не родился на свет, в первую кампанию против еретиков. Но я до сих пор его помню. Он никогда не лгал, и мы уважали его за честность. Ну и, конечно, мы знали, что этот мальчишка умел заговаривать сторожевых псов. Теперь он вырос, и его сила тоже выросла. Он ушел от нас ребенком, а вернулся мужчиной.
Йама засмеялся:
– А я-то считал себя таким хитрым, но все равно я рад, что ты знал о моих трюках.
Тут Тамора сказала с внезапной страстью:
– Он спасет мир. Таково пророчество. – И она огляделась, будто приготовившись сломать их возражения.
Позади нее откинулся полог шатра, и Ротванг произнес:
– Эдил проснулся.
Огороженный занавесями, эдил лежал на кровати в самом центре шатра. В ногах кровати стояла печь, излучавшая мощное сухое тепло, но эдил до самого подбородка был укрыт целой кучей меховых одеял, так что виднелась только его седая узкая голова. Увидев Йаму, он улыбнулся и протянул руку – холодную, несмотря на окружающую духоту. Кожа его была сухой и безжизненной, резкие контуры скул и круглых глазниц виднелись под ней очень четко и рельефно.
– Сын мой, – произнес эдил при виде Йамы, – как я рад тебя видеть. Я боялся, что не увижу тебя до того времени, когда по милости Хранителей мы оба воскреснем.
Йама помог эдилу сесть, а Ротванг накрыл плечи хозяина богато расшитым покрывалом и начал суетиться с одеялами, но эдил его отпустил.
– Вам надо выпить чаю, – уходя, сказал Ротванг, – и глоток самого лучшего вина.
– Попозже, Ротванг. Дай мне поговорить с моим сыном. Я не болен.
Йама с трудом проговорил:
– Я ошибся, отец. И не раз. Все это случилось по моей вине.
Эдил отозвался с тенью своей обычной суровости:
– Что это за разговоры про ошибки и вину? Не желаю этого слышать.
– Прежде всего я дошел с префектом Кориным до Иза, а потом от него сбежал.
– Тебе вообще не следовало туда отправляться. Сержант Роден, без сомнения, рассказал тебе, что здесь произошло. Его переполняет гнев, а меня стыд. Йама, мне лгали самые высокие чины Департамента. Я ни минуты не сомневаюсь, что как только они узнали о тебе от своих шпионов, они решили тебя заполучить. Не из-за того, что ты есть, а из-за того, кем они тебя считали. Разумеется, я с самого начала сообщил им о тебе, и потом время от времени посылал отчеты, всегда очень нейтральные, успокаивающие. Видишь ли, кое-что я утаивал. Несмотря на обстоятельства твоего появления в Эолисе и некоторые последующие события, я все-таки надеялся, что ты – обыкновенный мальчик.
Неприятности начались, когда я нанял доктора Дисмаса искать архивы твоей расы. Один из шпионов в моей резиденции, а я знал по крайней мере троих, хотя то, что Торин – тоже шпион, было для меня большим ударом, так вот, один из шпионов, должно быть, сообщил в Департамент подробности изысканий доктора Дисмаса и причину, по которой он хотел тебя похитить. Я узнал это от несчастного хозяина таверны, где тебя прятали, но скрыл это от Департамента. Поэтому я знал, что тебе нельзя оставаться, Йама. Поверь моим словам; я действовал из любви к тебе, и прости меня.
Йама вспомнил о всех лживых словах, которые ему случалось говорить эдилу. Он не рассказал правду о том, как спасся от доктора Дисмаса и своих последующих приключениях. Если бы эдил о них знал, он никогда бы не отослал его в Из.
– Мне нечего прощать, – с раскаянием произнес Йама.
– Мне сказали, что тебя примут в Департамент, и я вверил им твою судьбу. Но они солгали. Они знали, кто ты на самом деле. Потому-то такой высокопоставленный чиновник, как префект Корин, явился, чтобы доставить тебя в Из. Однако и он тогда не знал всей правды.
– Я убежал не потому, что знал, кто я такой, а из гордости. Я хотел быть таким, как Тельмон.
– Мы оба вели себя глупо, Йама. Ты – потому что хотел подражать своему брату бездумно и без подготовки. Я – потому что этого не позволил. Я рад, что ты сбежал от префекта Корина.
– Он снова меня поймал. – Йама во второй раз стал пересказывать историю своих приключений. Без красочных дополнений Пандараса весь рассказ занял вдвое меньше времени, но эдил все равно уснул на половине. Йама подождал, пока отец проснется, даже не почувствовав, что задремал, и продолжил свое повествование.
Когда Йама сообщил о находках Элифаса в Департаменте Аптекарей и Хирургов, эдил пошевелился и заметил:
– Весьма любопытно, весьма любопытно. Ведь доктор Дисмас там же искал и заявил, что не нашел никаких данных о твоей расе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128