Еще бы ты от меня отказывался, — улыбнулась она.— В газете пишут, что я отказался дать комментарии по делу, — сказал я.— Наверное, заезжали к тебе в контору, а тебя не было, — пожала плечами Сюзан.— Брехливые псы, — выругался я.— Что это мы такие злые с самого утра? — снова улыбнулась Сюзан.— Куда ни плюнь, каждый лично раскрыл это дело, — проворчал я.Сюзан откусила еще один кусочек гренка. Я сделал глоток кофе. Волосы у Сюзан были накручены на бигуди, на лице — ни капли макияжа. Она была одета в белую шелковую пижаму с оборками, немного помятую после сна. Я уставился на нее.— В чем дело? — спросила Сюзан, перехватив мой взгляд.— Да вот удивляюсь, как тебе удается постоянно быть такой красивой, — улыбнулся я. — Наверное, это не зависит от одежды и макияжа. Наверное, все дело в тебе самой.— Ты что, уже успел выпить с утра пораньше? — рассмеялась она.— Это ты бьешь мне в голову, как хороший стакан бургундского, — ответил я.— Больше не буду. Только после работы.Я опустил глаза и снова взялся за свой ореховый рулет. Сюзан взглянула на часы. Она всегда куда-то опаздывала. И сейчас по плану должна была уже закончить завтрак.— Есть новости от твоих пациентов? — спросил я.— Нет.— Но если ты узнаешь, кто подарил тебе розу, а значит, и кто является убийцей, ты ведь поделишься со мной, правда?— Красная Роза признался, — сказала она.— Не уходи от ответа.Сюзан молча кивнула и отправила в рот последний кусок гренка.— Да, думаю, поделюсь, — ответила она. — Но я должна быть уверена, что... — Сюзан покачала головой, так и не закончив фразы. И тут же решила сказать по-другому. — Знаешь, я поздно пришла на эту работу. Но сейчас и сама работа, и мои познания и опыт делают меня независимой. Как, впрочем, и твоя профессия — тебя. Так что я считаю себя чем-то большим, чем просто частью тебя, хотя была бы только рада и этому. Но я и без тебя представляю собой нечто самостоятельное. Меня ценят саму по себе.— Все правильно, — кивнул я.На стойке стояла ваза со сливами. Я взял одну и потер о брюки.— И я всегда очень ревностно защищаю эту самостоятельность, — добавила Сюзан.Я надкусил сливу.— И то, что дело Красной Розы нарушает эту мою автономию, просто невыносимо, — продолжала она. — И то, что ты и Хоук дежурите здесь, мне тоже очень неприятно.Я видел, как напряглось ее лицо, когда она произнесла эту фразу.— Но ни то, ни другое — не твоя вина, — попытался успокоить ее я.— И не твоя, — вздохнула Сюзан. — Но, понимаешь, это то же самое, что разрешить тебе вмешиваться во что-то, что принадлежит только мне. Когда ты расспрашиваешь меня о моих пациентах, я чувствую, что от меня как будто отрывают кусок.— Я просто не хочу, чтобы он убил тебя, — вздохнул я.— Понимаю, — ответила Сюзан. — Я и сама не хочу. И когда ты или Хоук здесь, я боюсь намного меньше. Но ты уже, наверное, заметил, что, когда тебя нет, страх для меня — естественное, хотя и ужасное, состояние, это как часть моей профессии.— Знаю, — кивнул я.— Я знаю, что ты знаешь. — Сюзан вдруг улыбнулась своей ослепительной улыбкой, которая всегда заставляла сильнее биться мое сердце. — Не обращай внимания. Просто захотелось пожаловаться.— Ни Квирк, ни Белсон не верят этому признанию, — сказал я.— Но оно устраивает руководство. Если верить новостям, Уошборн не полицейский.— Да, и плюс ко всему это дает им черного преступника и автоматически прекращает все пересуды насчет расизма. Ну и народ немного успокоится. Вообще, есть много причин, чтобы верить его признанию.— Кроме?— Кроме того, что пистолет не тот, веревка не та, спермы нет и сам он черный. Ведь если он негр, то тогда почему все время искал свои жертвы в тех районах, где, по идее, легче было бы действовать белому? И в конце концов, каким образом он мог зайти так далеко, что добрался до собственной жены?— Ну, допустим, насчет жены вполне можно найти какие-то объяснения, — возразила Сюзан.— Ладно, пусть так, но все равно остается много белых пятен. И два очень опытных следователя из отдела убийств не верят ему.— Если такой человек, как Уошборн, действительно убил свою жену, он может быть в таком ужасном состоянии, что вполне признается и во всем остальном, — предположила Сюзан.— Признается в целой серии убийств? — удивился я.— Даже больше того. Он может подражать в своем преступлении убийце, стать им, я имею в виду где-то внутри себя. Он как бы раздваивается, и тогда одна часть убивает, а другая, которую он считает самим собой, всего лишь наблюдает за всем со стороны, что помогает ему пережить весь этот ужас.— Так что его горе и слезы могут быть абсолютно искренними, — догадался я.— Абсолютно. Но он совершил нечто более ужасное, чем могут себе представить следователи. И наказывать его нужно соответственно. Он не просто убийца, он настоящий дьявол — такой же, как и тот, кто совершил все остальные убийства.— Значит, ты тоже не веришь его признанию, — вздохнул я.— Ни то, ни другое. Я могла бы придумать вполне правдоподобный сценарий, подтверждающий, что он говорит правду. Просто я пытаюсь обрисовать тебе все возможности с точки зрения психиатра. И когда в конце концов вы узнаете, виновен он или невиновен, я соглашусь с вами.Я знаю, что знаю я, и знаю, что знаешь ты. И здесь ты знаешь больше, чем я.Я доел сливу, встал и, обойдя стойку, поцеловал Сюзан в губы.— Спасибо, — поблагодарил я.— Всегда пожалуйста.Она посмотрела на часы.— Боже мой, всего двадцать минут до приема!— Смотри, не затопчи меня на бегу, — улыбнулся я и отступил в сторону. Глава 15 Сюзан все еще металась по квартире, когда позвонил Квирк.— Хоук придет? — спросил он.— Да, в десять.— Оставайся там вместе с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45