Моронно! Подумать только, что Сааведра смогла освободиться без его помощи! Никому ведь ничего не известно. Откуда они могли узнать?Разве в состоянии хоть кто-нибудь справиться с могучим заклинанием, которое он наложил на портрет?И все же… в записке ее почерк. Он подошел поближе. Еще ближе. К самой раме – так, что казалось, он вот-вот войдет внутрь комнаты, изображенной на холсте.И почувствовал запах высыхающей краски. Копия Элейны!Что они сделали с Сааведрой?Все еще сжимая в руках записку, Сарио помчался к конюшням.– Мне нужна повозка, лошадь, что-нибудь! Быстрее!– Верховный иллюстратор Сарио, выезжать за пределы Палаесо небезопасно…– Немедленно! Моронно! Если мне придется залезть в телегу мясника, я не побоюсь это сделать!В конце концов для него нашли какого-то зеленщика. Возможно, он представлял собой странное зрелище – хорошо одетый человек сидит рядом с грязным стариком возницей, но разве это имело значение?Люди глазели на него и показывали пальцами, но их пропустили, потому что мятежники разошлись по домам вот уже несколько дней назад, а сегодня Миррафлорес, день, когда девушки отмечают свой праздник.Он разгладил смятую записку, в то время как в голове у него зазвучали голоса из далекого прошлого."У меня будет ребенок!” – крикнула она ему, когда он сделал надрез у нее на руке, когда доказал, что она наделена Даром. Ребенок Алехандро рос у нее под сердцем в тот самый момент, когда Сарио писал ее портрет. Семя Алехандро дало плоды. Он никогда с этим не смирится. Сааведра принадлежит ему! Только ему одному!А может быть, существовали и другие причины? Все произошло так давно. Сарио не помнил…– Мы приехали, маэссо, – сказал старик. – Прошу прощения, господин, но мы уже давно тут стоим, а вы за все время даже ни разу не пошевелились. Я был бы вам признателен, если бы вы слезли с тележки, У моей внучки сегодня праздник, и я не хочу к ней опоздать только потому, что вам вздумалось посидеть и поглазеть на пустоту. Матра Дольча! Ох, уж эти мне иллюстраторы! Я слышал, что они все не совсем нормальные, но до сих пор не верил.Сарио вздрогнул, огляделся по сторонам. Они и в самом деле уже добрались до Палаесо Грихальва, темного, окутанного тишиной, словно обитатели давно его покинули, отдав на растерзание проходящим годам. Его била мелкая дрожь, он соскочил с телеги и бросился к проходу, ведущему во двор.Открыл дверь в ателиерро и помчался вверх, перепрыгивая через две ступени. Распахнул сразу несколько дверей.Матра эй Фильхо! Вот они стоят в ярком свете, заливающем комнату, девять болванов и старый Кабрал, с таким видом, словно кот поймал мышь, забравшуюся в горшок со сливками. И, конечно же, среди них нет Сааведры. Они заманили его в ловушку.А у них за спинами он разглядел огромную доску. Он мгновенно ее узнал, хотя и не видел, что там нарисовано. Он почувствовал свою работу, свои заклинания, свою кровь, и слезы, и семя, и слюну, которые смешались с красками, проникли в дубовую панель, навсегда наложили печать на тайное тза'абское колдовство, Аль-Фансихирро.Он прошел вперед по деревянному полу. И замер на месте.Ноги больше его не слушались.В следующее мгновение он сообразил, что на полу начертано заклинание. Какой же он идиот – сам, добровольно, попался в их западню, вошел в тайный, заколдованный круг, очерченный волшебными значками, которые уже сковали ему ноги, не давали пошевелиться. Он и представить себе не мог, что они настолько хитры. А может быть, и это тоже придумала Элейна?Ослепленный яростью, он помахал в воздухе запиской и проревел:– Кто это сделал? Который из вас? Зачем вы украли мою картину?– Это сделала я. – Она выступила из-за их спин: копна волнистых волос, ясные серые глаза. – Я поступлю так, как они мне скажут, – произнесла она слова, которые он уже давно забыл, слова, обвинявшие его в преступлении. Ее голос.Пресвятая Матра! Ее так долго не звучавший голос.Она снова его процитировала:– “Я отдам им Пейнтраддо Чиеву, только он не будет настоящим. А этот я сохраню у себя. Запру ненадежнее. И только ты и я будем знать правду”. – Ее лицо не изменилось, но сама она стала жестче, злее. – Я тебя знаю, Сарио. Я знаю, что это ты.– Ведра. – Ее имя у него на губах. Словно первые мазки, сделанные рукой, насильно лишенной кисти на многие годы. Как тяжело! Но это и в самом деле она. Прекрасная Сааведра. – Я лишь ждал, когда придет время. А потом собирался отпустить тебя. – Он не сделал ни единого движения, чтобы прикоснуться к ней. Еще не сделал. – Слишком рано. Кто сотворил это? Я должен был выпустить тебя на свободу!– Нет, слишком поздно, Сарио. – Он не понимал ее гнева. Сааведра никогда не сердилась на него. – По какому праву ты отнял у меня Алехандро? По какому праву посадил в тюрьму, двери которой не собирался открывать?– Не правда!– Я потеряла свою жизнь! – выкрикнула она.– Потеряла жизнь? Я спас тебя от смерти! Благодаря мне ты не стала белым черепом с пустыми глазницами, не превратилась в пыль, как все остальные. Как Алехандро!– Ты не спас меня, – возмутилась она. – Ты меня ограбил. Отнял годы жизни, тех, кого я знала и любила, отнял все, что у меня было – в мое время, – все, чем я дорожила. У меня остался лишь ты… и ребенок.Сарио вздрогнул. Ребенок. Единственное, чего он не мог ей дать, – он не был мужчиной в глазах всего остального мира, вечно оставался талантливым мальчиком, художником, создающим великолепные полотна. Может быть, именно поэтому она и ушла к Алехандро?– Ведра, – взмолился он. – Ты не понимаешь…– Я понимаю одно, Сарио: ты заплатишь за содеянное. Я молилась, я просила Матру простить меня, просила прощения у Алехандро за то, что должна сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118