– Не оборачивайтесь! Я не хочу, чтоб меня заметили…
Все же я сел боком к бордюру ложи, дабы увидеть, что за таинственная незнакомка рискнула прийти в мою ложу. Прячась за бархатной шторой, стояла княжна Белозерская.
– Простите мне мою смелость… – опустила она глаза. – Вы видели его?
– Да, – ответил я шепотом, повернув лицо к сцене. – Мне довелось встретиться с Арсением Сергеевичем в тюрьме, тогда он и передал для вас записку.
Признаюсь, я был сражен. И ее смелостью, и ее самостоятельностью. Она компрометировала себя, войдя ко мне. Последствия подобного поступка для юной девушки могли оказаться самыми ужасными – свет жесток в таких случаях, ставит клеймо: женщина легкого поведения.
– Как он? – спросила Мари озабоченно.
– Не скрою, состояние его плачевное.
– Это я поняла из записки, – быстро заговорила она. – Что с ним будет?
– Не могу сказать, какое решение вынесет суд… но дела его плохи. Арсений Сергеевич убил…
– Нет, он не мог этого сделать!
– Поймите, Мария Павловна, против Арсения Сергеевича буквально все.
– Я не верю. Это все та женщина… с которой вы гуляли в фойе. Из-за нее все. Она и моего брата околдовала. Она дурная женщина, вам не следует с ней встречаться… Простите, я говорю дерзости… а ведь пришла не за этим. Влас Евграфович, не согласитесь ли вы передать ему письмо? Прошу вас, не отказывайте мне!
Встречаться снова с графом Свешниковым у меня не было ни малейшего желания. Но я не мог отказать этому чудному созданию, которое страдало и любило. И позавидовал графу Свешникову. Если б меня любила женщина столь сильно, я бы, не задумываясь, отказался от холостяцкой жизни и бросился бы к ее ногам. Как он мог оставить Мари?!
– Постараюсь, – пообещал я, повернувшись к ней. – А теперь идите, Мария Павловна. Ежели вас хватятся… будет скандал.
– Вы боитесь скандала? – удивилась она. – Вы же образованный, умный человек…
– Я боюсь за вашу репутацию, – уточнил я. Мне-то скандалы глубоко безразличны.
– Завтра в пять я приду в Зимний сад, там передам письмо. А это… прочтите.
Она упорхнула из ложи, оставив нежный аромат духов. На моих коленях лежал мой платок, в нем лежала все та же записка. Я развернул листок и прочитал: «Милая Машенька! Стоя у края пропасти, я осознал, как неосмотрительно поступил, разорвав наши отношения. Бог наказал меня более, чем накажут люди, но ты прости. Моя жизнь кончена, я хочу уйти со спокойной душой, зная, что ты простила меня, ибо виноват я только перед тобой. Не бойся Власа Евграфовича, это редкой порядочности человек. Передай ему на словах все, что посчитаешь нужным. Прости и будь счастлива. Арсений».
Надо ли говорить, что у меня в мозгу все переставилось? Что значило «я хочу уйти со спокойной душой»? Покуда суда еще не было, приговор не вынесен. Впрочем, даже за дуэли наказывали строго, но дуэль – это защита чести, посему наказание не смертельно, разве что в ссылку отправят или на войну. А что ждет графа Свешникова за тройное убийство? Наверняка страшная кара.
Я перечитал записку, остановился на словах: «…виноват я только перед тобой». А это что означало? Он в действительности не виновен в совершенном преступлении или же лгал Мари, дабы выйти в ее глазах чистым? И я начал рассуждать. Положим, он не виновен. Следовательно, некто с ним сыграл подлую шутку. Граф провел ночь у Агнессы Федотовны, затем по ее просьбе поехал к ювелиру забрать колье. Кто же украл у него револьвер? Ежели баронесса лгала, то зачем? Нет ей интереса интриговать против графа, колье-то при ней. И кто подкинул револьвер в дом ювелира? В который раз я убедился, что рассказ графа выглядит фантастически неправдоподобно. Но вдруг меня осенило: а не замешан ли в этой истории кто-то третий? И еще я поймал себя на том, что всячески ищу доказательства невиновности графа Свешникова. Отчего?
В пять я прогуливался в Зимнем саду. Часы показывали десять минут шестого, когда я наконец заметил Мари Белозерскую – она торопливо шла по аллее. Но девушка не подошла ко мне, лишь кивнула в знак приветствия, затем положила конверт прямо на землю под деревом и быстро убежала – ее позвали. Я дошел до того места и забрал конверт. Свидания с Арсением Сергеевичем я добился через день, употребив при этом все способы, вплоть до взяток. Молодой граф был бледен, но спокоен и холоден. Прочитав письмо Мари, он настрочил ответ, отдал мне:
– Это последняя моя просьба. Не приносите мне больше от Мари писем, довольно. Я искренно признателен вам, но… мне не хотелось бы использовать вашу доброту. А теперь давайте простимся.
– Погодите, Арсений Сергеевич, – пробормотал я, удивленный его поведением. Граф Свешников на прошлом свидании и сейчас – как будто это были два разных человека. – Мне удалось кое-что выяснить… я бы хотел поговорить с вами…
– Да о чем же? – усмехнулся он грустно. – Давеча меня вызывали на допрос и сообщили, что скоро суд. Я обвиняюсь в убийстве… Дело мое безнадежное.
– Но почему, почему вы молчите на допросах? – разошелся я, пораженный его внезапным смирением. – Отчего не хотите рассказать все, что рассказали мне?
– Не могу, – сказал он твердо. – Вам я рассказал, потому что хотел через вас передать записку Маше, а также хотел разобраться… Впрочем, неважно. Я не могу задеть честь женщины.
– Агнессы Федотовны? – понял я.
– Именно. Представляете, какой разгорится скандал? А она ведь женщина! К тому же я ничего не выиграю, лишь уроню себя.
– Допустим, вы правы. А теперь ответьте, почему вы так уверенно заявили, будто барон Раух умер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18