– Возьмите, он хочет поговорить с вами.
– Вася, – сказал Игорь, – принеси трубку.
В следующий момент Далила приложила телефон к уху:
– Далила слушает.
– Мама тебе рассказывала о твоем отце? – спросил Линдер. Их диалог слышали все в мастерской, Вячеслав, передавая трубку, включил громкую связь.
– Конечно, – усмехнулась Далила, бросая на Вячеслава многозначительные взгляды, означавшие: меня не проведете.
– Тогда ты должна знать, кто такой Пахомов.
– Профессор, которого убили осенью пятьдесят пятого года, а подозревали в убийстве отца. Вы меня экзаменуете?
И услышала прямой ответ Линдера:
– Да, экзаменую. У твоей матери должна была остаться вещь Николая Линдера, но, возможно, она продала ее. Дорогая вещь...
– Сережка, что ли? Она и сейчас у меня. – Возникла пауза, Далила водила ничего не понимающими глазами, потом дунула в трубку: – Эй, чего вы молчите?
– Далила, я Николай Линдер.
– То есть мой отец? Ха! – Она не поверила. – В таком случае, я вас тоже проэкзаменую. Сколько вам лет?
– Семьдесят восемь, как и твоей матери... было бы. Я знаю, что она умерла.
– Тогда... – Далила находилась в поиске, что бы еще у него спросить. – Эй, гражданин, тогда скажите... Предупреждаю: это мог знать только мой отец. Ответьте, чем пахнет клубника?
– Солнцем и поцелуем. Так я сказал твоей матери, когда в деревне мы собирали клубнику, ее было очень много в пятьдесят пятом. – У Далилы вытянулось лицо, глаза превратились в два блюдца. – Далила, я хочу тебя увидеть.
– Это невозможно, – промямлила она, глядя на Вячеслава растерянно и потрясенно. – Нет, невозможно...
– Дайте мне трубку, – снова протянул к ней руку Вячеслав. Она сама подошла и отдала, затем пустилась в путешествие по гаражу, повторяя одно слово «невозможно». – Сэр, это опять я.
– Привезите мне Далилу, господин Алейников.
– Видите ли, сэр, с вашей дочерью происходят странные вещи. Я хочу выяснить, что к чему, а позвоню вам позже. Идет?
Линдер дал согласие, но при этом просил поторопиться. Вячеслав обвел глазами всех, включая стражей за спиной, спросил:
– Теперь вы мне верите?
– Боже мой... – лепетала Далила, продолжая метаться по гаражу. – Боже мой, выходит, отец жив... Он ведь старый, приехать не сможет... Мне надо полететь к нему... Сколько стоит билет до Америки?
– Ваш отец оплатит, – сказал Вячеслав, но она возмутилась:
– Что значит – оплатит? Я не собираюсь садиться ему на шею. Так. Надо купить билеты туда и обратно... подарки... Что ему привезти?
– Ваш отец ни в чем не нуждается, – вставил Вячеслав.
– Не поеду же я с пустыми руками! Вот еще! И Милку надо показать деду... если это он, в чем я лично сомневаюсь. А как мы вообще поедем? Я же не могу выйти отсюда, меня убьют.
– Что? – насторожился Вячеслав. – Как убьют? Кто? Ну-ка, рассказывайте. – Далила поджала губы, не решаясь откровенничать с незнакомым человеком. – Меня нанял ваш отец, я здесь для того, чтобы помочь вам. Рассказывайте.
Главврач психушки – дебелая тетка в роговых очках с мужиковатым лицом, будто грубо обтесанным топором, – слушала Серафима и Терезу участливо, кивая головой с застывшей улыбкой садюги.
– Суицидальных явлений не замечали? – спросила тетка.
– Нет, – сказал Серафим. – Мила и не думала сводить счеты с жизнью.
– Прекрасно. Маниакально-депрессивное состояние, – поставила она диагноз. – Это пройдет. Наблюдения приведут к более точному диагнозу, надеюсь, хуже он не окажется.
– Как она будет содержаться? – осведомился Серафим.
– На общих основаниях.
– То есть?.. – не понял он.
– Я давно практикую свою методологию и скажу вам, что тяжелая форма депрессии, но не шизофрении, устраняется стрессом. Ваша жена посмотрит на других больных, это поможет ей очнуться. Она захочет выйти отсюда, что станет ее главной целью. Таким образом, жизненно важная цель удалит из сознания и подсознания маниакальный синдром.
– Значит, Мила будет содержаться с другими больными? – уточнил он. – С... с... сумасшедшими?
– Именно. Поверьте, для человека с временным расстройством психики это весьма действенный способ вернуть его к нормальному состоянию.
– Милый, – робко вымолвила Тереза, – давай доверимся специалистам.
– Угу, – закивал он. – А сколько она здесь пробудет?
– Время покажет.
– Когда можно ее навестить? – поинтересовалась Тереза.
– Недели две не стоит ее навещать, потом мы обсудим с вами самочувствие Милы. Возможно, я разрешу посещения, а может, лучше будет подержать ее в полной изоляции. Как бы то ни было, все наладится, поверьте.
Тереза положила конвертик на стол и поднялась:
– Мы очень надеемся на вас.
Многообещающая улыбка была ей ответом.
А в это же время Мила, сползая по стене на пол, не имея сил устоять, таращила глаза на совершенно дикую картину: в большой палате с койками в два ряда – штук двадцать, может, больше, в которой стояла жуткая вонь, кто-то лежал спеленатый на желтой клеенке, кто-то сидел, раскачиваясь вперед-назад, кто-то бегал... У Милы бешено колотилось сердце.
– Привет. Тебя как зовут?
Перед ней присела женщина лет тридцати пяти, по виду нормальная, о чем она не преминула предупредить:
– Я не сумасшедшая, не бойся. Да и никого здесь не бойся. Это поначалу страшно, с непривычки.
– Меня зовут Мила. – Свой голос не узнала, он дрожал, как и сама Мила.
– А меня Тоша, Тонька.
– Ты не боишься, что я сумасшедшая?
– Нет, – рассмеялась Тоша, а Мила подумала, что уже никогда не сможет смеяться. – Я здесь научилась различать, кто здоровый, а кто псих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101