– М-да, опустил ниже плинтуса, говнюк. Вот тебе и демократия, скрещенная с капитализмом. Нас уже в грош не ставят. Я ему устрою!
– Ничего ты с ним не сделаешь, – с неудовольствием буркнула Зина. – Мы Цинкова упустили. Теперь у него деньги, а они делают человека независимым, к глубокому нашему прискорбию. Как меняются люди! Еще недавно был хотя бы почтительным.
– Скрипачка его любовница?
– Однокашница.
– Я уж подумал, у него плохой вкус. Начнем с нее. Она, кажется, на двух работах ишачит?
– Да. В оркестре и в музыкальной школе.
– Значит, пока ей хватит школы. А там и он где-нибудь маху даст.
Длинный и ровный отрезок пути тянулся вдоль зарослей с одной стороны и железнодорожного полотна – с другой. Фары осветили пешехода, сощурившего глаза от яркого света и уступившего дорогу автомобилю. Ежов, проехав мимо, вдруг затормозил и сдал назад на несколько метров. Машина резко остановилась, Валентин Захарович выключил свет, нервно вглядываясь в темень.
– Что с тобой? – удивилась Зина.
Ежов, не говоря ни слова, выскочил из машины, нервно огляделся, но подозрительный тип, привлекший его внимание, пропал, будто его и не было. Вернувшись в машину, Ежов некоторое время сидел в напряжении. Можно было подумать, вспоминал, заперт его сейф или нет.
– Что тебя так обеспокоило? – спросила Зина.
– Померещилось, – тронул он авто с места, очнувшись. – Привидится же такое...
В доме, куда они приехали, было сыро и прохладно. Весна хоть и выдалась ранняя, но несколько дней назад значительно похолодало. Ежов, растапливая камин, бросил Зине свернутую газету:
– Прочти. Кстати, что пить будешь, шампанское или коньяк?
– Шампанское я пью на работе, а обычно... ты же знаешь.
Он выпил рюмку, а Зина тянула маленькими глотками, просматривая заголовки. У всех слуг народа в данном городе – особые пристрастия к выбору напитков. Ежов пьет исключительно дорогой коньяк, и, если ему предложить дешевенькое пойло, он оскорбится на всю оставшуюся жизнь. Мэр глушит виски, – естественно, не из дешевых сортов. Хрусталев пьет все, что нальют, – на халяву и уксус сладкий. Зиночка выбирает спиртное по ситуации: на работе – шампанское, с любовником – коньяк для подогрева страстей, а дома только вино, и только изысканное.
– Статья называется «ЖЕНА НЕ СТЕНА», – подсказал Ежов.
– Угу, нашла. – Зина удобно устроилась в кресле, закинув ногу на ногу, отхлебнула коньяку, начала читать вслух: – «Мне долго пришлось уламывать жену второго лица в городе N, чтобы получить интервью. Несколько месяцев осады увенчались успехом. И вот в девять вечера я очутилась у бара «Корсар», где жались друг к другу «мерсы» и «Тойоты», заказала кофе и токай. Ждала час. Я, признаться, думала, что снова меня обманули, но тут у входа остановилась роскошная иномарка. Из нее вышла и вплыла в зал уверенная в себе женщина, широкомасштабная, как сама матушка-Россия. Когда она, пробежав глазами по залу, уверенно направилась ко мне, я еще раз поразилась ее размерам. О, что это за женщина! Этакое ожившее творение Зураба Церетели лет сорока – сорока пяти». Точно подмечено, Аля будет в бешенстве, – прокомментировала Зина.
– Я тоже в нем. Пропусти лабуду, найди Алькины ответы.
– Мне все интересно, – отмахнулась Зиночка. – «После получасового трепа о моде и погоде настал черед поговорить... Ну о чем могут трепаться две подвыпившие женщины? Разумеется, «про это». Аля обнаружила завидное знание предмета: такая поза продлевает оргазм, а в этой партнеру будет лучший обзор, оральный секс тормозится у нее на плато-фазе, Фрейд – старый дурак, а все мужики – козлы»...
– Начни с интервью, – настойчиво и зло сказал Ежов, подбрасывая дрова в топку.
– Как скажешь. «Журналистка: – Мы договорились, что вы будете откровенны. Наш уговор в силе? – Да, если у вас хватит духу напечатать. – Хватит. О вашей семье ничего не известно. Нашим читателям хотелось бы знать, кто вы, чем занимаетесь. – Я не домохозяйка, еще чего! Люблю повеселиться в компаниях, выпить, вкусно поесть, люблю дорогие вещи и драгоценности. – А с мужем как у вас складываются отношения? – Он мне не мешает. – Вы, может, не знаете, но его не жалуют горожане. Говорят, был инцидент, когда его избили пенсионеры, а однажды он обнаружил бомбу в автомобиле. – Ха! Я думаю, сам и подложил себе бомбу. Так сказать, значимость свою повышал: мол, на меня покушались, я борюсь с мафией, дайте охрану. Он обожает шумиху, опять же – слава на всю область. А пенсионеры... Я бы тоже в морду дала, если бы мои деньги пускали на другие нужды. Да и разве это называется «избили»! Всего-то воротник рубашки оторвали. Так что слухи преувеличены. – Скажите, вы не боитесь, что ваш муж рассердится, прочитав интервью? На Западе такие высказывания являются поводом к разводу. – Да пусть попробует развестись! Нет, если уйдет по-благородному – в одних туфлях, костюме и носках, то пусть катится. Но он не уйдет. Да, было такое, вздумал однажды подать на развод. Когда он по девкам таскался напропалую, я ни о каких разводах речи не вела, но, узнав, что собственными рогами задевает высоковольтные линии, – взбесился! Хорошо, говорю, развод так развод. Но как будем делить дивиденды с моего учредительства? Ему ведь нельзя иметь предприятия, все-таки госслужащий, так что во всех его конторах учредитель я. Вот тут-то с него вся спесь и слетела! Бабки он любит больше, чем честь. Так что он у меня загремит под фанфары, если захочу. Он же не живет, а борется. Зажатый, всех подозревает, отлавливает интриганов. Разве ж это жизнь? А я наслаждаюсь каждым часом на его же денежки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14