— Передай ему, сторож приедет в десять. Скажи, что он — честный человек, и лучше, если покончим с этим до его появления.— Хорошо. — Бенниджио приложил трубку к уху и повторил сказанное Келайто.— Господи! — воскликнул О'Хара. — Я постараюсь приехать и сделаю все от меня зависящее.— Хорошо.— Передай Келайто... — наступила небольшая пауза. — Скажи ему, чтобы без нас не начинал.— Он знает, — ответил Бенниджио.— Да. Хорошо. Скажи, что я позвоню позже, когда узнаю точно, в чем дело.— Я передам, — сказал Бенниджио и вышел из машины.Он взглянул на “Остров развлечений” — там ничего не происходило. Никакого движения. Все оставалось неизменным с тех самых пор, как туда вошел этот парень. А вдруг парень неслышно ушел? Они все здесь ждут, чтобы ворваться и схватить его, а он уже удрал через какую-нибудь другую дыру, как мышка от кошки. Но Кел сказал, что другого выхода, кроме ворот, нет, а Кел никогда не говорит о том, в чем не уверен. Никогда. Значит, парень все еще там.Бенниджио вернулся в здание и захлопнул за собой дверь. У стены около двери стоял карабин Тони Чейка, красное одеяло сползло, приоткрыв ствол. Когда он некоторое время назад о нем упомянул, Кел приказал забрать оружие из машины. На случай, если полицейские заинтересуются стоящими здесь двумя машинами и один из них пройдет мимо и заглянет в них. На всякий случай не стоит привлекать их внимание к таким вещам, как завернутый в одеяло карабин на заднем сиденье. Это лишний раз подтвердило, что Кел действует осторожно и основательно, чем и вызывает восхищение Бенниджио. Когда он вошел, Келайто посмотрел на него и спросил:— Что-нибудь еще?— Нет, все. Позвонит снова, если что-нибудь узнает. — Бенниджио усмехнулся. — Очень беспокоится, что справимся без него, — добавил он.Келайто нахмурился и слегка покачал головой. Бенниджио сразу понял, что сделал какую-то ошибку, и очень расстроился, хотя и не догадывался, какую именно. А потому стоял, моргая. Келайто слегка кивнул в сторону троих находившихся тут же парней, Тони Чейка бил их карты. И Бенниджио вдруг понял, в чем ошибся: они не должны знать, что кто-то с ними в доле. Бенниджио незаметно кивнул в ответ, показав, что понял, и застенчиво улыбнулся, извиняясь и прося прощения. Келайто кивнул в ответ, но не улыбнулся, а повернул голову, чтобы выглянуть в окно. Майк Эбаданди, сдавая карты, сказал:— Играешь, Бенни?— Конечно, — ответил тот громко и дружески. Пересек комнату и сел на свое место. — Когда я отказывался от игры? Глава 7 В половине десятого Келайто вынул из кармана куртки металлический ракетообразный портсигар, чтобы достать очередную сигару, но раздумал, посмотрел внимательно, повертел его в руке и положил обратно в карман. Он уже выкурил три сигары, последняя оставила во рту неприятный привкус, и незачем попусту закуривать еще одну. Курить только для того, чтобы убить время, расточительно, а для хорошей сигары даже преступно. Но, Господи, как медленно! К шести тридцати стало слишком темно — не разглядеть карты. Пришлось покер оставить и поискать другое занятие. Начались разговоры. Эбаданди и в особенности Палсон были от природы хорошими рассказчиками, Эбаданди поведал истории об удавшихся или неудавшихся обольщениях женщин из своего богатого прошлого, а Палсон — сюжеты кинофильмов и третьесортные военные анекдоты. Но становилось все темнее и темней. Когда уже не смогли различать лиц собеседников, разговор смолк, и они теперь сидели там, в темноте, один или двое с закуренной сигаретой, словно солдаты, ожидающие высадки на какой-то остров. На “Остров развлечений”. Но когда?В желудке у Келайто урчало. Около восьми он послал Чейку за пиццей и кофе для всех. Аромат еды все еще висел в воздухе, смешиваясь с затхлым запахом окурков сигар Келайто и свежим запахом дыма сигарет, а также едва уловимым запахом пятерых крупных мужчин, закутанных в плотную одежду и три часа проторчавших вместе в небольшой холодной комнате с плохой вентиляцией. Смесь их “благовоний” была скорее неприятной, чем непереносимой. Но желудок Келайто плохо воспринял пиццу и кофе, кроме того, они все еще были здесь и ждали.О'Хара позвонил без четверти девять, и в этот раз Келайто разговаривал сам, но О'Хара не знал, когда освободится. Он был взбешен, нетерпелив и на грани невменяемости, что помогло Келайто умерить собственное растущее беспокойство, вернуть обычное терпение. Он слишком долго сидел в одном месте, в холоде, в одной и той же одежде, и ел плохую пиццу, пил плохой кофе, слишком много курил, и почувствовал первые острые приступы изжоги. Терпение — одно, самоистязание — другое. Стоит ли терпеть неудобства, выжидая, чтобы совершить преступление, ведущее в ад?Можно, конечно, потерпеть неудобства перед одним-двумя днями свободы до приговора суда, но зачтется ли это? Он почти усмехнулся, вообразив реакцию своей матери, очень религиозной женщины, на подобный вопрос. Эта мысль на малое время успокоила его, рассмешила и, как показалось, сняла небольшую напряженность в плечах и неприятное ощущение в желудке.Но все больше и больше темнело. Помимо прочего, включая личное удобство, беспокоил вопрос о стороже, который должен прийти в десять вечера. Хотелось бы со всем покончить и исчезнуть до появления сторожа, но О'Хара не сможет примчаться сюда за несколько минут. И что тогда? Келайто резко встал. Это взволновало остальных, они очнулись от полудремы, поменяли положение и не отрывали глаз от его неясной в темноте фигуры.Если бы только можно было зажечь свет! Сидеть в темноте не очень приятно даже самому терпеливому человеку. Но этого сделать нельзя, так как поблизости ходят полицейские.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43