– Правда? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Правда, – чуть слышно ответила Вологдина, и Доронин почувствовал лёгкое пожатие её руки.
– Нина Васильевна! – с жаром начал он, но в этот момент дверь распахнулась, на крыльцо легла широкая полоса света, и в ней показался Нырков.
Доронин отпустил руку Вологдиной.
– В море, товарищи, в море! – оживлённо заговорил Нырков. – Как говорится, делу – время!
Глаза его мало-помалу привыкли к темноте, и он увидел Вологдину, по-прежнему стоявшую рядом с Дорониным.
– Товарищ начальник лова, – с шутливым упрёком обратился он к ней, – что же вы не руководите вашими людьми?
Нырков посмотрел на Вологдину с добродушным лукавством.
– Мы только что об этом говорили, – суховато ответил Доронин.
– Об этом? – для чего-то переспросил Нырков.
– Об этом, – повторил Доронин и зашагал к конторе, улыбаясь в темноте счастливой улыбкой.
Вскоре после того как «Россия» отправилась на материк, к берегу подошёл и остановился на ближнем рейде японский грузовой пароход «Нагасаки». Он пришёл с Хоккайдо за очередной партией репатриированных.
С сопок, где находился пункт сбора репатриированных, стала спускаться к морю длинная цепочка людей. Большинство из них было одето в японские, защитного цвета куртки, из-под которых выглядывали узкие, трубочкой, брюки. Но кое-кто был уже в русских ватниках и даже полушубках.
Дойдя до берега, японцы молча расселись длинным полукругом.
Доронин только что вернулся с рефрижератора, куда ходил на катере, чтобы договориться с капитаном о порядке приёма рыбы. Они договорились, что через полчаса рефрижератор станет на ближний рейд.
Увидев японцев, Доронин подался в сторону, чтобы обойти их, но в это время его окликнули.
Он оглянулся. К нему бежал незнакомый человек в длинном пальто, резко выделявшемся на фоне всех этих курток, ватников, полушубков.
– Простите, товарищ, – сказал он, подходя к Доронину. – Я переводчик. Один из японцев узнал вас и просит подойти. Он хочет вас за что-то поблагодарить.
– Японец? – недоуменно спросил Доронин.
«Может быть, Ваня?» – мелькнуло у него в голове. Вместе с переводчиком он подошёл к сидевшим на берегу японцам. Из полукруга тотчас выдвинулся маленький человек, в зелёной, военного образца куртке. У него было длинное, костлявое лицо, чуть поблёскивали очки.
«Где я видел этого типа?» – подумал Доронин, а японец уже говорил что-то переводчику.
– Его зовут Сато, – объяснил переводчик. – Вы приходили к нему за консультацией по рыбным делам. Просит узнать: не ошибается ли он?
– Не ошибается, – буркнул Доронин.
– Он хочет перед возвращением на родину засвидетельствовать вам своё почтение. Жену и сына он уже отправил, а теперь закончил все дела и уезжает сам…
– Ну и скатертью дорога, – прервал переводчика Доронин, – передайте ему, что мне некогда.
Но Сато уже опять что-то говорил.
– Он хочет выразить своё восхищение теми преобразованиями, которые вы тут произвели, – снова обратился к Доронину переводчик, – вся эта рыбная индустрия производит на него, старого рыбака, сына моря, как он выражается, неизгладимое впечатление…
– Он не старый рыбак, а старый эксплуататор рыбаков, – возразил Доронин. – И не сын моря, а… в другом месте я бы сказал ему, чей он сын. Это, разумеется, не переводите. И… устройте так, чтобы я мог уйти. Честное слово, мне некогда.
Переводчик понимающе кивнул головой и обратился к японцу.
– Вот и все, – через минуту сказал он Доронину.
– Нет, ещё не все, – на чистейшем русском языке произнёс Сато.
Доронин опешил. Он почувствовал себя, как сказочный мальчик, к которому внезапно обратилась жаба. Но пожалуй, ещё больше поразило его то, что переводчик не выказал никаких признаков удивления.
На лице Сато заиграла обычная безмятежная улыбка.
– Я не могу отказать себе в удовольствии, – любезным тоном начал он, – поговорить с вами на прощанье без помощи переводчика. Всё это время я усиленно изучал ваш язык… Общение с русскими…
– Вы хотите сказать, – спросил уже овладевший собой Доронин, – что изучили язык за эти месяцы?
– О, японцы – народ чрезвычайно способный к языкам! – ответил Сато.
Лицо его неожиданно преобразилось. Улыбка исчезла. Глаза чуть сощурились.
– Я хочу ещё раз выразить своё восхищение всем тем, что вижу сейчас на берегу, – сказал он тоном, отнюдь не выражавшим восхищения. – Но если нам придётся вернуться на этот остров, все это, к сожалению, придётся сломать.
Доронин не верил своим ушам.
– Да, – продолжал Сато, явно любуясь впечатлением, которое произвели его слова. – Содержать все это слишком дорого для нас. Мы не настолько богаты…
– Послушайте… вы… – сжимая кулаки, начал Доронин. – Что вы тут бредите? Это вы говорите о возвращении?… Вы… – Он задохнулся от бешенства. – Слушайте, господин Сато, как видите, мы великодушны. Вы долго торчали на нашей территории, скрывали, что знаете русский язык, а мы всё-таки отправляем вас на родину. Но я предупреждаю вас…
– Вы напрасно волнуетесь, – неожиданно прервал его молчавший всё время переводчик. – Господин Сато нам отлично известен. Мы давным-давно знали, что он владеет русским языком. Все мысли и поступки господина Сато нам тоже хорошо известны.
Доронин громко рассмеялся.
– Ну как, господин Сато, – обернулся он к японцу, – что вы на это скажете?
Но Сато уже не было. Только откуда-то из-за расположившихся полукругом японцев выглядывало его побледневшее длинное лицо.
На рейде показался рефрижератор. Он медленно шёл возле берега, огромный, белый, нарядный, точно пассажирский пароход, только что вернувшийся из очередного рейса Батуми – Одесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102