Мелочь крутится внутри России, но никакого серьезного вреда осуществлению подобных операций они нанести не в состоянии. А два три идеалиста и русофила ничего испортить не смогут. Я даже не уверен, что в Москве такие найдутся. Наша политика последних десяти лет привела к тому, что так называемые «русские патриоты» забились в свои норки и не кажут оттуда носа. Чтобы не быть обвиненными в национализме и антисемитизме. Это не Белоруссия, где засел Лукашенко со своей камарильей.
— Там все скоро будет по иному, — ухмыльнулась Мадлен Олбрайт.
Строуб Тэлбот знал, что она имеет в виду, и тоже расплылся в улыбке.
* * *
Влад пересек площадь по диагонали и нашел то место, где в первый раз почувствовал чей то неприязненный взгляд себе в затылок.
Остановился и сделал вид, что никак не может прикурить.
«А ведь я ошибся, — Рокотов незаметно для окружающих внимательно осмотрелся. — Неудобство я ощутил возле этого столба. Плюс минус метр... Но ведь со стройки не видны ступени Дома Правительства. Соответственно, это не снайпер. Тогда кто? — биолог сделал несколько шагов. — Жилые строения справа, стройка слева... Если смотреть из жилого дома, то виден лишь участок тротуара и угол госучреждения. Смысл их контролировать? Только на тот случай, если требуется не допустить к центральному входу какую нибудь нежелательную персону. Однако сие никак не вписывается в подготовку теракта. У исполнителей не может быть задачи устранить кого то еще помимо цели... Условному „наблюдателю“ я не понравился. Почему? Шел себе спокойно, никому не мешал. На сотрудника управления охраны я не похож. Может, слишком активно озирался по сторонам? Так это не повод... Если обращать внимание на каждого, кто немного отличается от обычного, спешащего по своим делам прохожего, никаких нервов не хватит. Тем более что сейчас меня никто не пасет... Пост госохраны временным не бывает... А если сектор наблюдения не здесь, а на противоположной стороне улицы? Но там только тротуар у забора. За забором — стройка...»
Владислав прошел по зебре пешеходного перехода и свернул в сквер.
Выбрав незанятую скамейку в тени деревьев, он уместился на ней с развернутой газетой в руках и продолжил анализ ситуации.
"Предположим, что снайпер выбрал позицию за забором. Ничего принципиально невозможного в этом нет. Расстояние до цели — от двухсот до двухсот пятидесяти метров. Хороший стрелок не промажет. Лука будет выступать явно с возвышения, так что выцелить его можно. Но вмешиваются побочные факторы... Во первых, сами демонстранты. Они вечно таскают с собой плакаты, знамена и другую лабуду. Обзор может быть наглухо перекрыт. Договоренность с митингующими о том, что те обеспечат стрелку директрису выстрела — абсурд. Если вдруг часть плакатов и знамен резко опустится, образуя некий коридор, бодигарды положат Луку на землю за полсекунды... Во вторых, воздушные потоки. Над толпой возникают хитрые аэродинамические завихрения. Снайперам это известно, поэтому все стараются стрелять не снизу вверх, как в рассматриваемом случае, а наоборот. Даже на такой небольшой дистанции пуля может немного отклониться. Голова у Луки не метр в диаметре. А бить нужно именно в голову. Тело то будет скрыто трибуной. Возможно, пуленепробиваемой... В третьих, вазомоторика самого Президента. Лука — человек эмоциональный, спокойно на месте не стоит. Особенно если толкает речугу перед оппозицией. Он явно будет махать руками и отклоняться то в одну сторону, то в другую. Двести метров пуля проходит за одну треть секунды. В этот отрезок времени голова мишени может уйти в бок сантиметров на шесть семь, если не десять. К тому же стоит учитывать дискретность человеческого зрения. Снайпер — не робот... В четвертых, служба охраны. По выставленному стволу или блику от оптики врежут тут же с нескольких сторон. У снайпера может элементарно не хватить времени на прицеливание... Так что вероятность успеха мероприятия минимальна. Я бы даже сказал, что катастрофически минимальна. И организаторы не могут всего этого не предусмотреть. Однако они не останавливают процесс... Или отказались от этой затеи? Нет, не похоже... Слишком много наворочено за последние дни. Ракеты, стоматолог, этот Кролль со своей радиостанцией..."
На скамеечку напротив Влада уселись двое — громила с бритой головой и бутылкой пива и невысокий парень, потягивающий через соломинку сок из высокого картонного стакана. Судя по их поведению и фразе верзилы «Ну, блин, и жарко тут у бульбашей!», парни были приезжими. До них было метров семь, и биолог прекрасно слышал, о чем они беседовали. Причем прононс был петербургским.
С первых же слов стало ясно, что гости Минска продолжают давний разговор о кознях маленького, но злобного народца.
— ..Авангардисты, Мишель, это чисто жидовские происки. Всякие там Кандинские, Малевичи, Филоновы... Примитивный захват рынка сбыта. Вот смотри. В середине века наши частично обрезанные соотечественники попытались пролезть в выгодную сферу живописи и оформительства...
— Чем она, блин, выгодна то? — спросил бугай.
— Социализм вспомни. Роспись клубов, парадные портреты вождей и прочее. Художникам давали помещения под мастерские, что в те периоды нехватки жилья было крайне важно. Еще платили командировочные, когда мазилы на натуру выезжали. Вот еврейцы и решили по легкому житуху свою улучшить. Но из этого ни фига не вышло. Не приспособлены они к рисованию...
— Все? — деловито осведомился верзила.
— Почти. Ты брось свой не замутненный еврейской пропагандой взгляд в глубины истории искусств, — худощавый молодой парень и не думал скрывать подтрунивания над собеседником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96