.. Июнь этого года. Только это приманка для идиотов. Ничего, что меня могло бы заинтересовать, тут нет... И Владиленыч нервничает. Тянет время... Ну ну, — биолог положил руку на газету. — За дурачка меня принимаете? Пока я буду отвлекаться на посторонние вещи, дружбаны подоспеют...»
Коллеги появились быстро.
Распахнулась дверь, и в кабинет буквально влетели трое жлобов с красными раскормленными рожами, в черной, напоминающей омоновскую форме, со множеством надписей и эмблем на рукавах, с газовыми баллончиками и наручниками в кармашках широких ремней. На груди у каждого висела табличка с фамилией. Двое поигрывали короткими резиновыми дубинками.
Старший что то дожевывал на ходу.
— Этот?
— Этот, этот... — На лице у Орленко проступила угрожающая гримаса. — Вот сейчас он нам расскажет, кто его послал и что ему на самом деле нужно.
— Что это значит? — «не понял» Рокотов, имитируя дрожь в руках.
— А то! — грубым голосом заявил один из охранников. — Сема, запри дверь, а ты, Мыкола, встань к окну. Парень, видать, шустрый...
— Нет, вы объясните! — Голос у Влада сорвался на писк.
«Оч чень хорошо! Натурально... Обкакавшийся от ужаса корреспондент в руках грозных охранников...»
— Сейчас тебе все объяснят! — пообещал Орленко и вышел из за стола на середину кабинета.
Рокотов остался сидеть.
— Ну? — насмешливо спросил старший из жлобов. — Сам скажешь или придется выколачивать?
— Сам... — прошептал окончательно «деморализованный» посетитель.
Стоящий у окна Мыкола пододвинулся ближе. Семен стукнул дубинкой по раскрытой ладони. Мирный разговор их явно не устраивал. Судя по неотягощенным интеллектом лицам, парням было бы гораздо приятнее сначала попинать «журналиста» ногами, потом врезать по почкам дубинкой, а затем с пристрастием допросить, выламывая жертве руки и заставляя облизывать их черные лоснящиеся ботинки.
Слова «гуманизм» и «человеколюбие» охранникам были неизвестны, так же как и Женевские соглашения о запрещении пыток.
— Дай я ему все таки врежу, — попросил Мыкола, — время сэкономим...
— Не надо, — осклабился старший, обнажив стальные зубы.
«Грубая работа, — отметил наблюдательный Влад, — зубки поставлены на зоне или в периферийной больничке... Наколок нет, но это ничего не значит...»
— Он сам все расскажет. С удовольствием и добровольно, — старший наклонился вперед. — Ведь правда? А, сученок?
Орленко, чувствуя себя хозяином положения, тоже склонился к Рокотову, продолжавшему спокойно сидеть на стуле.
— Ну?! — рыкнул таможенник.
На пол упала развернутая газета, и Владислав вскочил на ноги, сжимая в каждой руке по овальной разделочной доске, выпиленной из сантиметровой фанеры.
Первый удар пришелся Орленко в переносицу. Грузный таможенник отлетел, упал на спину и доехал по натертому полу почти до самой двери.
Техника работы разделочной доской почти не отличается от применения широкого китайского ножа «бабочки», а удар ребром сопоставим с ударом металлическим предметом. При хорошей скорости фанерная доска ломает самую толстую кость.
Деревянными мечами баловались на Востоке еще в глубокой древности.
Один из известных самураев даже выточил свой боккэниз дуба и побеждал с ним на многочисленных поединках, расправляясь с вооруженными сталью противниками и заложив таким образом основу искусства кэндо, которое до сих пор привлекает в свои ряды многочисленных последователей. Деревянный меч удобен в обращении, а при наличии хороших доспехов с ним можно тренироваться в полную силу, не боясь покалечить соперника на соревнованиях или в спортивном зале.
Боевое же применение деревянного орудия ничем не хуже использования мачете.
К тому же дерево не определяется никаким металлодетектором и внешне выглядит безобидно. Охранникам на входе, заглянувшим в сверток Владислава, не пришло в голову, что они пропускают в здание хорошо вооруженного бойца.
Рокотов развернулся на месте и ребром левой доски перебил протянутую к нему руку. Старший охранник взвизгнул, но тут же захлебнулся собственным криком от кругового удара в горло.
Мыкола замахнулся дубинкой и осел на пол с проломленной височной костью.
Семен прыгнул вперед, попытался навалиться на «корреспондента» сверху, но промазал и получил доской в основание черепа. Мертвое тело рухнуло возле тумбы стола.
«Вот и все, — безучастно подумал Влад, — вот и кончилась нормальная жизнь... Три трупа. Называется — взял интервью. И никакой суд меня не оправдает».
Орленко зашевелился.
Биолог подошел к таможеннику, приподнял его голову и положил ладони под нижнюю челюсть.
— Отвечай быстро — кому ты помогал с контейнером?
— К каким контейнером? — Таможенник попытался юлить, надеясь на то, что услышавшие шум коллеги рванутся на помощь. Он совсем забыл и о звукоизоляции, и о запертой двери, и о том, что соседние кабинеты пустуют.
— С «Черного Быка». Я тебе, козел, щас шею сверну.
— Вачараеву. У него фирма «Авангард». Офис возле площади Восстания...
— Где документы на груз?
— В красной папке. Литера «бэ»...
— Русская или латинская?
— Русская...
Говорить с Орленко было уже не о чем. Все, что знал, он уже сказал.
Рокотов резким движением свернул таможеннику шейные позвонки. Виталий Владиленович забился в конвульсиях.
Влад надел тонкие резиновые перчатки, нашел красную папку и вырвал из нее интересующий его лист. Потом подобрал разделочные доски, снова завернул их в газету, вышел в коридор и запер за собой дверь взятым из кармана Орленко ключом.
— Нашли Виталия Владиленовича? — спросил охранник на выходе.
— Конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82