В интервью нашей телекомпании господин Яблонский отметил, что он лично и его фракция всегда планомерно и последовательно выступали за демократизацию режима президента Лукашенко, за отмену результатов незаконного референдума и за прекращение полномочий главы белорусского государства в апреле тысяча девятьсот девяносто девятого года. — Диктор НТВ улыбнулась зрителям. — А сейчас у нас на прямой связи наш собственный корреспондент в Минске Александр Герштейн... Здравствуйте, Александр!
Рокотов щелкнул клавишей пульта дистанционного управления, и экран телевизора погас.
«Хватит, надоело это словоблудие! Одно и то же, одно и то же... Сначала рассуждают о высоких идеалах, вытаскивают на свет Божий кучку правозащитников с пропитыми харями, а потом начинаются ракетные удары. Спасибо, навидались в Югославии. До сих пор в себя прихожу. Хорошо, что Лука их не слушает. Сволочи...»
Владислав отвернулся от телевизора и подлил себе кипятка в чашку.
Шел третий день пребывания на Родине...
Перелет по маршруту Скопье Франкфурт на Майне Санкт Петербург прошел на удивление гладко. Во Франкфурте Рокотов без проблем пересел на Ту 134 российской авиакомпании и уже через два с половиной часа миновал стойку таможенного контроля. «Кипрский бизнесмен» Никола Пиякович интереса ни у таможенников, ни у пограничников не вызвал. Коммерсант как коммерсант, один из многих сотен. Документы в порядке, контрабанду с собой не тащит, даже говорит по русски с грехом пополам. Штамп на восемнадцатую страницу паспорта — и гуляй, Никола, наслаждайся красотами северной столицы!
Выйдя из здания аэровокзала, Влад перевел дыхание. Момент пересечения границы легко мог бы стать «моментом истины» и финальной точкой в конце долгого пути. Вокруг было слишком много вооруженных людей, и уйти Рокотову бы не удалось. Даже использовав весь свой опыт. Максимум, что он успел бы, так это перескочить через стойку и вырубить пару тройку таможенников. Дальше его либо нашпиговали бы пулями, либо скрутили и доставили бы в следственный изолятор ФСБ на Захарьевской улице. А уж оттуда — в приемный покой психиатрической клиники, когда биолог поведал бы оперативникам историю своих злоключений.
Но до него еще надо было добраться.
Рокотов перевернул страницу автокаталога и провел пальцем по черно белым фотографиям предлагаемых к продаже машин.
«Та ак... И что мы здесь имеем? „Тойота Лэндкраузер»... Проходимость, конечно, отличная, но сарай огроменный. И цена! Почти семьдесят штук баксов. Однако, как сказал Киса Воробьянинов по поводу соленых огурцов. Мимо... „Опель Фронтера". Мимо сразу. Дрянцо аппарат. Как америкашки „Опель" купили, так тут же машины стали ломаться в три раза чаще, чем до них. Интересная аналогия получается... „Мицубиши Паджеро", три с половиной литра, навороты. Не подойдет. И даже не потому, что по испански слово „паджеро" имеет значение „педик", а по причине слабой подвески. Интересно, а бандюганы знают, что им барыги предлагают? Вряд ли... Иначе бы не покупали. Нормальные пацаны на тачках с такими погонялами не ездят..."
Проблем с деньгами Влад не испытывал.
Первым делом он заехал в банк на Невском проспекте и поменял десять туристических чеков на сто тысяч долларов наличными, тут же переведя половину в рубли. Банк взял свои законные два процента от суммы и предоставил Рокотову охрану, чтоб тот без помех доехал до дома.
Но сразу к себе Влад не поехал.
Три мордоворота проводили его до дверей неприметной парадной в Московском районе. Там «киприот» вежливо с ними распрощался, а сам поднялся на самый последний этаж и, нащупав за дверным косяком ключ, вошел в мастерскую знакомого художника. Брать в мастерской было решительно нечего, потому художник так беспечно относился к запорам. Но в мансарде было одно место, известное лишь хозяину студии и его приятелю биологу. Маленький, вмонтированный в пол сейф, где лежали внутрироссийский паспорт и водительские права на фамилию Рокотов.
Положив документы в карман, Владислав почувствовал себя значительно лучше и снял телефонную трубку.
Хорошему настроению было суждено продлиться ровно минуту.
Через шестьдесят секунд биолог узнал, что он уже два месяца как мертв, а его квартира отошла неизвестно кому. Сообщивший сию неприятную весть Азад Ибрагимов по кличке Вестибюль оглы верещал в трубку, словно попавший под асфальтовый каток оперный дискант. Влад даже отстранил сантиметров на десять наушник, чтобы не оглохнуть.
Подробности азербайджанец изложил при личной встрече через час.
И немало удивился хладнокровию собеседника.
Владислав только задал пару уточняющих вопросов, нахмурился и философски заметил, что в жизни всякое бывает. Азад не знал, что за прошедший час Рокотов успел проанализировать ситуацию и принять решение. Сразу после звонка Азаду Влад нашел в справочнике телефон агентства по недвижимости и всего за десять минут договорился об аренде квартиры. Потому и явился на встречу с Вестибюлем оглы нагруженный вещами — к семи вечера его уже ждали у дверей нужного дома хозяин и агент.
Разборку с Ковалевским и восстановление своего честного имени следовало немного отложить. Быстро такие дела не делаются. Тем более что при себе у Влада была слишком крупная сумма наличных денег, которые требовалось где нибудь спрятать. Кроме того, нужно было иметь место, где можно отдохнуть и поразмышлять.
Залог успеха любого дела — ясная голова.
«Ага... „Тойота Раннер». Ничего аппарат. Три литра движок, дуги, усиленные амортизаторы. Надо взять на заметку... Только вот цвет. Красный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82