Вроде на Волгу ездил, клад Стеньки Разина разыскивал.— Нашел? — осведомился Денис.— Непонятно. Но вернулся довольный...— И башней повредился, — дополнил хмурый Гугуцэ. — До этой свой экспедиции он нормальные картины собирал, пейзажи, по Айвазовскому прикалывался, а после всякой мути накупил. Абстракционистов, блин...— Точно, — закивал Горыныч. — Я у него прошлой осенью был. Целую стенку в одной комнате под эту фигню отвел. Мазня, блин, да еще на какой-то пленке прозрачной, типа целлофана...Слишком продвинутое абстрактное искусство братки не уважали. Им были чужды завихрения сопливой интеллигенции, стенающей от восхищения на выставках Малевича, Кандинского и Филонова, жадно пожирающей бесплатные закуски на презентациях новомодных лауреатов Букеровскрй премии и обсуждающей бесконечные и бессмысленные творения маститых кинорежиссеров-символистов вроде Феллини или Сокурова. Нормальным пацанам был ближе реализм Рафаэля, Шишкина или, на худой конец, боевичков типа «Терминатора» и «Крепкого орешка». Заумь «образованщины», не способной ни к какому серьезному делу, они почитали за проявление комплексов физической и интеллектуальной неполноценности. И были абсолютно правы.— Щас его хата племяннику отошла, — сказал Садист. — Менты хотели квартирку себе забрать, ан не вышло! Правда, крови они ему попортили немало. Одних судов штук пять было...— Так, мы отвлеклись, — Рыбаков прервал поток воспоминаний. — К покойному Носорогу можно будет вернуться позже. Меня больше интересует заява на Глюка и то, что заявитель скоропостижно помер. Подробности имеются?— Не-а, — Гугуцэ качнул бритой головой. — Судя по всему, барыга перенервничал. Попросил, типа, защиты, его рубоповцы в свое СИЗО посадили на пару дней, да не уследили. Ночью приступ начался, а камера одиночная. До двери доползти не успел. Утром уже холодненьким был...— Мертвый заявитель — это очень хороший заявитель, — резюмировал Денис. — Кто у Глюка адвокатом?— Сулик Волосатый, как обычно, — проворчал Садист. — Тебе он нужен?— Не помешает... Кстати, а где Ортопед?— Домой рванул.— Зачем?— У них в деревне, блин, нечисть какая-то завелась, — обрадованно сказал Горыныч. — По ночам в клубе воет. Часиков эдак с двенадцати. «У-у-у! У-у-у!!!» — от мощного баса Колесникова звякнули фужеры на стойке бара. — Вот так примерно. Народ уже на улицу выходить боится. Мишка и решил разобраться... * * * Сидя в «додже» Гугуцэ, несущемся мимо Петропавловской крепости, Денис вспомнил об одной характерной примете бывшего руководителя Саши-Носорога.— Слушай, Боря, а что у Хотгабыча за шрам поперек башки? Волосы как на пробор уложены... Его, случаем, саблей по голове не били?— Не. — Гугуцэ меланхолично перекатил шарик жевательной резинки из-за правой щеки за левую. — Это его расстрелять пытались.— На стрелке?— Да какой там! Натурально, по приговору суда...— Ничего себе! — поразился Рыбаков. — Как же он в живых остался?— Это еще до моратория на смертную казнь было, — объяснил Гугуцэ. — В девяностом. Хоттабыча за тройное убийство замели. Подставили, понятное дело, но суд быстренько дал «вышку». Пока пацаны настоящего мочилу искали, Хоттабыча уже в спецзону направили... Тогда в разных зонах по-разному расстреливали. В той, куда Хоттабыч попал, все под медосмотр обставляли. Приводили зека в кабинет, измеряли давление, вес, легкие и напоследок рост. Ставили к планке у стенки, а там сзади окошечко маленькое было... Только встанешь — врач кнопку нажимает, и готово. Автоматика, блин. Прямиком в затылок...— Но ведь у разных людей рост разный, — возразил Денис.— Там эта фиговина со стволом вверх-вниз двигалась. И окошечек было несколько, — браток нетерпеливо просигналил замешкавшемуся у светофора грузовику. — Ну, привели Хоттабыча, поставили у ростомера... Ба-бах! А тот, блин, чо-то буквально за полсекунды почувствовал. То ли глаза медсестрички не понравились, то ли еще что... Вот и дернулся слегка. Пуля по черепухе скользнула, клок кожи содрала и аккурат дохтуру в пузо. Просекаешь? Вместо осужденного исполнитель маслину получил! И это еще не все! Хоттабыч локтем назад треснул, думал, там палач со стволом обосновался. Хотел напоследок хоть одного цирика Сотрудник охраны исправительного учреждения (жарг.)

с собой на тот свет утащить. И попал в стену точно напротив какого-то электропривода. Пара кирпичей — вдребезги! Машинку-то и заклинило! Пока вся обойма не вылетела, автомат не угомонился. Пилюлькин еще две пули схлопотал, одна медсестре досталась, весь кабинет разнесло... Конвоиры влетают, а Хоттабыч на полу сидит, орет благим матом и за локоть держится. Вокруг кровища, сестра с врачом у стола валяются, дым, агрегат расстрельный наполовину из стены выпирает, провода какие-то искрят. Провели, блин, медосмотр... В общем — ужас! Всех троих в больничку отправили. А тут и братва подоспела. Мочилу тепленького на одной хазе отловили и ментам с полным раскладом выдали. Вот такие дела. Правда, Хоттабыч с тех пор на людей в белых халатах как-то нехорошо посматривает...— Немудрено, — вздохнул Рыбаков. * * * В ремонтном депо Финляндского вокзала стоял такой холод, что теплолюбивому электрику Резвану Лечиевичу Пифие пришлось нацепить на себя, помимо свитера и ватника, огромный овчинный тулуп. Диагностировать электропроводку на тепловозах или заниматься еще каким-нибудь общественно полезным делом в подобном снаряжении было практически невозможно, но гражданин Пифия никогда и не отличался склонностью к трудовым подвигам. Он мнил себя молодым политиком-демократом и по этой причине львиную долю своего рабочего времени посвящал чтению пропагандистской литературы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100