Суть спора заключалась в том, что Волосатый предполагал первое использование нового образца протокола в течение недели с момента его получения, а осторожный Воробьев давал ментам на раскачку целый месяц.В приоткрывшуюся дверь кабинета просунулась голова капитана Опоросова:— Георгич, мы отъедем на полчасика?За спиной оперативника маячили слегка опухшие рожи Пятачкова, Самобытного, Яичко и Пугало.— Езжайте, — обреченно махнул рукой Балаболко. — Но завтра, чтоб как штыки, к девяти утра на работу. Лично проверю.— Обижаешь, Георгич, — заблеял капитан. — Мы еще сегодня вернемся...По своему опыту начальник ОУРа знал, что «полчасика» всегда превращается в суточный запой, поэтому ничего не ответил и лишь жестом приказал Опоросову убираться. * * * — Готовы? — Денис поправил закрепленную на голове гарнитуру коротковолновой рации.— Усехда готовы, — пискнул в наушнике голос Паниковского.Рыбаков развернулся к Ортопеду, Горынычу и Садисту, ложками доедавшим красную икру из девятисотграммовой жестяной банки и закусывавшим свежим лавашом:— Ну вы нашли время жрать...— Запас энергии, блин, штука немаловажная, — за всех троих ответил Горыныч.Денис переключился на частоту Пыха Пых — Николай Раевский.

, сидевшего в секрете возле пересечения проселочных дорог, куда должны были подъехать купцы:— Коля, как у тебя?— Нездоровое шевеление в лесочке, — сообщил Пых.— А именно?— Минут десять назад подтянулись человек семь или восемь. На двух тачках. По гражданке, но у троих — «калаши». Укороченные.— Люди Плодожорова? — уточнил Рыбаков.— Не похоже... Захара среди них нет.— ФСБ?— Не, блин, менты... Рожи тупые и пропитые.Денис почесал у себя за ухом:— Далеко от дороги?— Метров триста. Один с монокуляром, цинкует Цинковать — наблюдать за окрестностями (жарг.).

.Рыбаков посмотрел на часы.До приезда Кугельмана со товарищи оставалось полчаса.— Если что-то начнет происходить, сразу сообщи.— Ясно, — Пых отключился.— Прибыли конкуренты Сосуновича, — Денис уселся в плетеное кресло у крылечка. — Люди Пейсикова и Ступор. Чего и следовало ожидать. Главное, чтобы они не начали палить друг в друга раньше, чем мы получим деньги... * * * Начальник девятнадцатого отдела милиции подполковник Хлеборезкин заглянул в один кабинет, затем во второй, никого не обнаружил и спустился на первый этаж в помещение дежурной части. Там он с грустью обозрел царивший в комнате бардак, редут из пустых пивных бутылок с отбитыми горлышками в углу, валявшегося возле решетки клетки для задержанных в дупель пьяного старшину Быкодоева, и осознал, что личный состав вверенного ему отдела опять находится где угодно, но только не на своих рабочих местах.Двое замызганных бомжей-бухариков, приведенных в околоток еще ночью, с опаской уставились на рассерженного подполковника.Хлеборезкин обошел стол, за которым, по идее, должен был восседать старшина Быкодоев, и посмотрел на записи в раскрытой посередине книге регистрации происшествий и правонарушений.С утра милицейский гроссбух пополнился двумя вызовами по поводу бытовых драк, одним сообщением о задержании нарядом ППС торговца анашишкой и накарябанным неизвестной рукой четверостишием, оскорбляющим честь и достоинство стражей порядка. Цензурными в исполненных красными чернилами виршах были только существительное «менты», глаголы «ходить» и «махать», и союзы с предлогами.В книгу регистрации также был вложен обрывок бумажки с карандашной надписью «Ищу пассивного друга для активного отдыха» и номером прямого телефона первого помощника представителя Президента по Северо-западному региону Михаила Яцыка.Подполковник поднял опрокинутый стул, уселся на него и попытался сообразить, куда все подевались. Включая наркодилера, отсутствовавшего в клетке.Метод дедукции, заключавшийся во внимательном перечитывании книги происшествий и соспоставлении записей с реальностью, ничего не дал. Опрашивать Быкодоева было также бесполезно.Начальник отделения помассировал ладонями виски.Знакомое Хлеборезкину светило нетрадиционной медицины утверждало, что сие действие растормаживает творческие способности человека и является кратчайшим путем к озарению. Типа, усиливается кровоток, смывающий дурную карму с коры головного мозга, и сознание открывается для прямого контакта со всекосмическими полями. Массировать виски рекомендовалось по семь раз в день, что подполковник и делал, с нетерпением ожидая просветления. Однако, то всё никак не наступало. Целитель рекомендовал Хлеборезкину немного потерпеть и регулярно стрелял у подполковника деньги на портвейн.— Слышь, начальник, — забухтел один из задержанных алконавтов. — Долго нам еще тут париться? Трубы горят, мочи нет... И в туалет хоцца.— Заткнись, — коротко рыкнул Хлеборезкин, тщетно пытаясь определить, открылось его сознание для космоса или нет.Лежавший на полу Быкодоев заворочался, что-то пробурчал сквозь сон и перевернулся со спины на живот, явив взглядам задержанных и начальника отделения свой тыл, украшенный несколькими отпечатками подошв чьих-то ботинок.«Они меня в гроб вгонят, — с грустью подумал подполковник. — В штате пятьдесят восемь человек, и все пьяницы, халявщики и драчуны... Ни одного нормального. Практиканты спиваются через месяц, прикомандированные патрульные — через неделю. Раскрываемость за месяц — ноль процентов. Полный финиш. И еще вечно никого на месте не застать...»Нервическое состояние Хлеборезкина усугублялось тем, что со дня на день его район должен был подвергнуться проверке московской комиссией, прибывшей по личному указанию министра внутренних дел для оценки криминогенной обстановки на родине действующего президента и качества работы правоохранительных органов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73