— Я всех биофизиков перетряс, — виновато сказал капитан, запустив чайник. — Все работающие по специальности проверены лично. Среди них пятеро в длительных загранкомандировках, еще трое собираются уезжать — но у всех в городе семьи, дети… Кто не по специальности — крутятся вообще без отпусков. Я отсеял около двухсот человек, явно не наших, но все равно еще сто семнадцать остается…
Он перебрал свои списки, испещренные пометками на краях, разрисованные цветными маркерами на все лады.
— Разведка плохо работает, — сказал Валентин, глядя в пол. — Агентурная работа в завале…
— Можно подумать, у вас в Москве лучше! — тотчас взъелся Веселкин.
— У нас — лучше!
— Ага! Один «Норд-Ост» чего стоит!..
— Ладно вам… — успокоительно, как громадный шмель, загудел Миробоев.
— Черт! — крикнул Валентин. — Кто насыпал столько сахара мне в кофе?!
— Ну я… — сказал Миробоев. — Я думал…
— Да лучше бы ты ничего не думал! Что ты все вмешиваешься! Ты же знаешь — я пью кофе без сахара!
Валентин в приступе раздражения резко поставил чашку на стол. Кофе расплескался и залил списки Не-стеровича.
— Достал! — злобно ответил напарнику Миробоев. — Истеричка… — проворчал он тише, на выходе в коридор, нервно закуривая на ходу. Собрался хлопнуть дверью, передумал, аккуратно прикрыл за собой. Не дома ведь.
Хозяева кабинета неловко примолкли. Нестерович ладонью аккуратно стряхивал кофе с листов на пол. Веселкин с Дмитриевым, разминая сигареты, вышли вслед Миробоеву перекурить.
Валентин заходил по комнате.
— А что он все лезет! — в запальчивости выкрикнул он, ни к кому не обращаясь.
Потом остыл, взял у Нестеровича заляпанные листы со списками.
— Ничего… все равно видно… Ты извини, я случайно.
— Ничего страшного, — сказал Нестерович. — У меня они в компьютере, во всех вариантах.
— Нет, ты извини, — с настойчивостью неврастеника продолжал Валентин, разглядывая желтые пятна на свет. — Замотались… и этот друг храпит по ночам. А я не выношу, когда кто-то храпит! Ты, значит, здесь у них вроде аналитика?
— Да нет… я просто опер…
— А Дмитриев говорил — ты голова…
Голос Валентина перестал дрожать от злости. Опер все рассматривал списки и успокаивался.
— А что у тебя значит зеленый фломастер?
— Это те, кто мог быть знаком с Сыроежкиным.
— Интересно… А красный?
— Те, кто собираются уезжать из города.
— А в кружках?
— Это те, кто и был знаком, и собирается уезжать. Вычеркнуты — значит, проверены. Они все вычеркнуты. И никто из биофизиков моего списка не имел даже близко подхода к фирме «Мадлен» и ее компьютерам. Может, эти сообщения не для них?
— Может быть… А это что за колонка?
— Место работы. Следующая — домашний адрес.
— Хорошо… Слушай, налей мне еще кофе.
Валентин сказал это так безапелляционно, что Нестеровича даже покоробило. Он кинул в чашку две ложки растворимого порошка, плеснул кипятка.
— Без сахара.
— Спасибо… — не заметив иронии, задумчиво ответил московский оперативник, присаживаясь в кресло Дмитриева и все глубже уходя в чтение запачканных листов. — Адрес работы ты не пишешь? Только телефоны?
— В колонке не помещается.
— Не помещается… — Валентин прихлебывал кофе, морщил маленький лоб и все менее симпатичен делался капитану. — Не помещается… а надо бы, чтоб помещался… У нас тебя Семеныч живо взгрел бы за это дело… Вечная молодость… Вечная молодость…
— При чем тут моя молодость? — спросил Нестерович. — Я не намного моложе вас.
— А кто сказал — твоя молодость? — как-то особенно, нервно и радостно ответил Валентин. — Ты чудесный мальчик… «Вечная молодость» — это фирма по продаже китайских пищевых добавок «Тяньши»… — он хрипло закашлялся, усилием воли подавил кашель, попытался что-то сказать — и зашелся в кашле еще сильнее.
— Хотите приобрести? — поинтересовался Нестерович. — В нашем гнилом климате этот гербалайф вряд ли поможет.
Опер все кашлял, глаза его покраснели, как у кролика. Он вдруг стал выглядеть гораздо старше прежнего, будто мигом состарился. Бумаги Нестеровича он зажал в кулаке и не то взмахивал ими, не то протягивал их владельцу.
— Воды? — пожалел его капитан.
Валентин сперва оттолкнул протянутый стакан, потом взял, выпил мелкими глотками — и бивший его приступ кашля, наконец, прекратился.
— «Вечная молодость», дружок! — довольный донельзя, сказал он. — Номер двести шестьдесят один! Раиса Давыдовна… — он вгляделся в кофейное пятно, — Шафаревич!
— Есть такая, — согласился Нестерович.
Азартное волнение опера вдруг передалось и ему — с одновременным испугом: неужели он что-то прозевал?!
— Шафаревич Раиса Давыдовна, шестьдесят пятого года рождения, незамужняя, образование высшее, агент по продаже в фирме «Вечная молодость», — затараторил он по памяти. — С восемьдесят пятого по девяносто третий работала вместе с Сыроежкиным в Институте вакцин и препаратов… Имеет дочь двенадцати лет. Дочь хронически больна. Пиелонефрит. Выезжает на днях для лечения ребенка в… в… черт, забыл! Я ее исключил из-за ребенка. Девочка на учете, факт заболевания проверен. Мне сказали — практически безнадежна. А что?
— А то, дружок! — воскликнул Валентин. — Адресанадо писать! Знаешь, где находится фирма «Вечная молодость»? В том же помещении, что и эта бельевая контора «Мадлен»! Они на пару офис снимают! Мы вчера туда под видом ментов компьютеры возвращали, которые ваши громилы из «наружки» поперли по легенде! И программы бухгалтерские в «Мадлен» ставит человек из «Вечной молодости»! Я только не спросил кто, чтобы не показалось странным… Если бы знал про Раису Давыдовну — спросил бы обязательно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83