– небрежно, как ни в чем ни бывало, сказал он.
– А Дональд просил вас никуда не уходить! – пропищал Пушок, дотошно исполнительный, как все женщины.
– А я никуда и не ухожу. Куплю сигареты – и все.
– Так давайте я вам куплю. Какие надо?
– Ты что?! С ума сошла? – притворно-серьезно забубнил Волан.
– Что такое?! – испугалась Людмилка.
– Это же демаскирующий признак! Покупаешь сигареты – значит для кого-то, кто сам не может купить. А почему он не может купить? А? Теперь соображаешь? И не дергай головой к плечу, когда говоришь. Я сколько раз предупреждал!
– Извините…
– Перед мамой будешь извиняться. – сказал Волан, скрывая улыбку до ушей. – Давай на связь, поживее. Хватит там без дела шляться, глаза охране мозолить.
Задумав что-нибудь, Дима Арцеулов уже не мог отступиться от намеченного.
– У вас все такие строгие? – недовольно спросила разрумянившаяся Пушок, вернувшись на пункт постоянного наблюдения и выкладывая на столе покупки.
– Все! – сурово сказал Волан, сдвинув косматые брови для пущей важности.
– И командир?
– Костик? У-у! Он вообще зверь! Он на границе одного нарушителя загрыз.
– Как загрыз? – открыла рот Люда.
– Насмерть! Он в тот раз пошел в наряд по охране государственной границы без собаки. Она заболела. Гриппом. Бюллетень взяла. И без патронов. Потому что не выдали. Кончились, типа... Обычно нарушителей загрызала собака, ну, а тут, раз собаки не было, пришлось Костику самому… Ты что, не веришь? Да он сам рассказывал! Хочешь – спроси у него, когда приедет, он любит об этом случае вспоминать. Говорит, противно было грызть, страшно вонючий афгани попался, но надо. Ему даже орден потом дали. Собачий, правда… «Лучшему кобелю-грызуну».
– Да будет вам заливать! Я чуть не поверила! Что из этого правда?
– То, что афганец не слушался команды. – признался Волан. – Недрессированный попался. Костик ему – «Стоять!», а тот бежит! Пришлось валить. Из автомата, разумеется... Так что ты не рискуй, его команд сразу слушайся. Он больше двух раз не повторяет, сразу в горло вцепляется. Или палит на поражение.
– А Владимир Васильевич?
– Кто это такой? – не понял Арцеулов.
– Ну как кто? Морзик же!
– Ах, Владимир свет Васильевич! Да-да, как это я сразу не догадался! Нет, Владимир Васильевич у нас душа-человек. Интеллектуал, каких мало.
– Да? А непохож… Он так расстроился, когда Ролик его в шахматы пять раз подряд обыграл…
– Владимир Васильевич – поклонник творчества Гете. Он все его произведения знает наизусть. Это ему даже в личной жизни мешает.
– Как это? Расскажите!
– Не могу, это очень личное.
– Ну, Дмитрий Аркадьевич, миленький, ну пожалуйста! Для меня это, может быть, очень-очень важно!
– Важно? Очень? Понимаю… Людочка… только чур – никому! Особенно самому Владимиру Васильевичу. Он, если узнает, убьет меня. Кулаки-то у него здоровые, сама видела. Так вот, Владимир Васильевич никак не может найти себе девушку по душе. Он, когда познакомится с той, которая ему нравится, сразу начинает говорить с ней про творчество Гете. Это его конек. Ну, а кто такое вынесет? Сама понимаешь. Кто из современной молодежи знает творчество Гете? Кроме нас с тобой, разумеется.
– Само собой. – неуверенно подтвердила стажер Пушок.
– Так вот, девушки послушают его, послушают – да и сбегают. А он без этого не может, пунктик у него такой. Он мне даже признался, что это его возбуждает. Без разговора про Гете у него даже в интимном вопросе может наступить полное фиаско. Ну и наоборот, стоит только услышать «В начале было дело!», как сразу полный порядок. Он с тобой про Гете еще не разговаривал?
– Нет… – печально вздохнул Пушок.
– Слава богу. Ты девушка приличная, сразу видно, тебе эти глупости ни к чему. Что проку в бедном разведчике? Найдешь себе коммерсанта с пухлым лопатником.
– Дмитрий Аркадьевич… Я дико извиняюсь, но что такое лопатник? Я что-то не то думаю?
– Людочка, детка, лопатник по фене – это кошелек. Лопатник, кожа… Мне когда-то по долгу службы приходилось и в тюрьме сидеть, и с уголовниками кров делить, и довольно длительное время. А ты что подумала? Что-нибудь неприличное?
Вогнав стажера в краску, Арцеулов натянул на коротко стриженую голову парик с весьма натуральной сединой, тотчас состарившись лет на десять, надел черное драповое полупальто, лихо закрутил на худой шее белый клетчатый шарф.
– Дима, простите, а вы… женаты?
– Конечно. И это жутко мешает работе, – тяжело вздохнул Волан. – Приходится отказываться от таких пикантных заданий… двое детей, что поделаешь. Вожусь тут с мелкими жуликами, а ведь был шанс поработать по валютным проституткам, по секретарям американского консульства, по делегатам съездов феминисток… Все, я пошел. Как пользоваться связью – не забыла?

* * *

Бодрой походкой энергичного человека, сунув руки в карманы, мурлыкая себе под нос песенку Винни-Пуха из известного мультика, Арцеулов свернул по Соборной налево и лоб в лоб столкнулся с опером Багетом, который Волана не признал.
Миновав деревянный флигель, где квартировали члены Дадашевской ОПГ, Дмитрий переступил через переродившего пол-тротуара храпящего подполковника Шишкобабова, обряженного на этот раз в легкий не по сезону камуфляжный сетчатый комбинезон тропической расцветки, огромное соломенное сомбреро и ядовито-зеленые ласты, и про себя отметил, что с каждым днем начальник гатчинского ОБЭПа выглядит всё экзотичнее и экзотичнее.
Оперативник вышел на улицу Чехова, бывшую Ольгинскую, и решительно вошел в автомагазин.
– Мне нужна шаровая опора от «фольксвагена–пассата». «Бэ-четыре»...
– Пожалуйста, вот сюда, к стенду «фольксвагена».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52