Проследив за взглядом говорившего, я почувствовала, как челюсть у меня сама собой отваливается, а волосы на голове встают дыбом.
Столб стал черным. И это уже был не столб, а скорее какое-то щупальце – оно дергалось, конвульсивно изгибалось и непрерывно выбрасывало в" стороны различной толщины отростки. Эффект эти отростки производили мне уже знакомый, и благоустроенная центральная улица за считаные мгновения превратилась в руины. Постоянно что-то рушилось, в воздух поднимались тучи пыли. Вдобавок раскинувшееся почти на все небо облако стремительно темнело.
– Что это? – спросил кто-то каркающим голосом, и я не сразу поняла, что это мой голос. Но мне никто не ответил. А я уже и забыла про свой вопрос, потому что один из черных отростков потянулся от столба к нашему хлипкому сооружению, неумолимо приближаясь и увеличиваясь в размерах. «Все, – поняла я. – Все кончилось. Ты предвидела именно это, но ты где-то ошиблась, милая. Не знаю где, но фатально ошиблась». Мир вокруг залила чернильная тьма, но я даже не успела пробормотать первое слово молитвы, как она схлынула, а черный язык потянулся дальше.
Я с недоумением огляделась и поняла – похоже, беседка была тем самым укрытием, о котором говорил Мирна, поскольку она единственная уцелела из всего окружающего пейзажа, напоминающего теперь горелый лес.
Дымный сумрак наступал на город. Очень скоро чудовищный столб и окружающие его картины разрушения скрылись во мраке. За границами нашего хрупкого убежища порой что-то смутно мелькало, проносились порывы ветра, окатывая нас клубами пыли и кусками мусора. Белка после каждого такого порыва принималась чихать и кашлять – она была слишком легко одета для такой погоды, и моя куртка, в которую я ее завернула, несильно ее согревала. Впрочем, мы все были слишком легко одеты для такойпогоды, и я даже не представляла себе, как должна выглядеть подходящая одежда.
Один из моих соседей, похоже, чувствовал себя в наступившем полумраке особенно неуютно, потому что не оставлял попыток создать какое-нибудь освещение. Но огонь моментально задувало ветром, а освещающие заклинания тоже задувало – уж не знаю, чем, но именно задувало: на мгновение Объемный Свет выхватывал из мрака наши бледные физиономии, но тут же начинал мерцать, рваться, и в следующее мгновение нас опять окружала темнота. Впрочем, не сплошная – когда мрак сгустился особенно сильно, стало видно какое-то свечение с той стороны, где когда-то стоял большой одноэтажный дом со стрельчатыми окнами, а что творилось сейчас – я и предположить боялась. Еще с той же стороны доносилось ритмичное пение и обрывки команд. Похоже, там еще продолжали действовать и бороться маги.
Истинное зрение не помогало, в нем было видно не больше, чем обычным взглядом, – сплошное мельтешение хаоса, от которого быстро начинала кружиться голова.
Несколько раз наше укрытие облизывали уже знакомые языки мрака – я стала их узнавать по наступающей вдруг на короткое время пронзительной тишине и еще более сгущающейся темноте. Но беседка, хвала Светлым, эти удары сдерживала. А неугомонный маг все продолжал и продолжал бесполезные попытки разогнать темноту. Я обняла девочку за плечи и села на землю, прикрыв глаза. Катись оно все к Шихару в… куда-нибудь. Будь что будет.
– Что это? – Дрожащий голос Белочки привлек мое внимание.
– Что? – спросила я устало.
– Вон, – ответил детский голосок, и девочка шевельнулась в моих объятиях, похоже, она куда-то показывала, – светится…
Я заозиралась и увидела дрожащий белый огонек, определенно приближающийся к нашему укрытию. Коротким восклицанием я попыталась привлечь внимание соседей к этому явлению.
– Вижу, – отозвался усталый голос из темноты, – я не знаю, что это.
Огонек приблизился, и в его свете стало видно чье-то лицо.
– Эй, есть здесь кто? – Стыдно признаваться, но я едва не расплакалась, услышав голос ректора.
– Да, – сказала я, – это я, Ирси. Со мной девочка и двое… людей.
– А… – сказал ректор, подошел вплотную, быстро оглянулся и толкнул решетку. В ней образовалась щель, сквозь которую тут же ворвался все тот же оглушающий, скрежещущий звук. Я зажала уши ладонями, ректор проскользнул внутрь, щель затянулась, и скрежет снова стих. Правда, погас и свет, сопровождавший ректора.
– Уффф, – облегченно выдохнул милорд Тавин. без сил опускаясь на землю, – а, ты здесь, Кнессет. Хорошо. Я думал, больше тебя не увижу.
– Я еще жив, – отозвался голос того самого мага, который все пытался зажечь свет, – но не уверен, что это затянется. Что творится, Рок?
– Чтоб я знал, – устало ответил ректор, – чтоб я знал! Это не заклинание, я уверен. Похоже, это все же прорыв Тьмы. Мы большей частью его блокируем, мы держимся, и продержимся еще долго, но… у меня такое впечатление, что никто нас особо и не убивает. Идет какой-то невообразимой мощности процесс, которому мы можемвоспрепятствовать не больше, чем мышь – восходу солнца. Мы отсекли Темного от его силы, и поначалу все шло по плану… почти по плану; тот странный дождь для всех был сюрпризом… но то, что началось потом…
– И сколько это еще продлится? Что с городом?
– Не знаю, Кнес. И еще раз: не знаю. У ордена есть план… точнее, был план… по-моему, магистр Мирна сейчас сам в него не слишком верит, но лучшего у нас нет. Мы собираем заклинателей, а маги ордена готовят какой-то узор и готовятся сами, к чему – не говорят. По-моему, что-то из запретной магии.
Ветер донес обрывок какого-то возгласа, но ректор, вероятно, его расслышал.
– Ну, вот и весь отдых, – сказал он, поднимаясь. – Ладно, хоть немного в тишине посидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146