– Маг вспомнил, что надо бы поклониться господину.
Барон милостиво покивал, пристально рассматривая Анну. От этого взгляда Сергиусу стало не по себе. Холодок дурного предчувствия на миг сжал сердце.
Но нет, барон же дал разрешение…
…Анна смотрела вниз с башни. Смотрела, прощаясь…
Если бы она могла стать птицей и улететь… Мальдех не пустит ее к любимому… Не пустит. Он сказал, что она должна родить ему сына. И будет снова и снова терзать ее тело. Кровь бросилась ей в лицо. Если бы она знала, что это так ужасно и… стыдно… Как она взглянет в глаза мужу после всего, что барон с ней сделал и что делала она, понуждаемая им?..
– Эй, ты чего, дуреха?! Жить надоело? – Испуганный стражник бросился к стоявшей на краю девушке.
Анна улыбнулась: ему не успеть… Она все-таки уйдет от Мальдеха, уйдет навсегда. Она встретит Сергиуса там, в небе. Он придет к ней, она знала. Видит бог, она не могла иначе…
…Маг, всхлипывая, лежал у ног Темной Богини. Та узнала, что хотела. И многое показала ему.
– Помоги мне, – коротко бросила девушка, обрывая его сдержанные рыдания.
Сергиус торопливо поднялся.
С помощью мага она принялась облачаться в приготовленный доспех. Когда была завязана последняя тесемка, она сделала несколько почти танцевальных движений, деловито проверяя, удобно ли сидит броня. Потом маг подал ей меч. Девушка осмотрела клинок, пару раз взрезала воздух, проверяя балансировку. Это был хороший меч, но от мага не укрылась легкая пренебрежительная гримаса, промелькнувшая на лице Темной Богини.
– Сойдет на первое время, подберу потом… – сказала она сама себе и, повернувшись, в упор посмотрела на Сергиуса.
– Ты знаешь цену, – сказала она.
Маг кивнул. Его час пробил.
– Он заплатит, утешься, – сказала Темная Богиня.
Сергиус опять кивнул. Он знал, что Мальдех заплатит: Богиня показала ему и это. Поэтому он спокойно ждал смерти. Он ошибся, но…
Сергиус не успел додумать эту последнюю мысль. Короткий росчерк стали – и на его глаза навек опустились темные шторы. Ослепительная вспышка боли – и все… Темная Богиня оказалась милостива к несчастному влюбленному.
Кровь обильно хлынула на черную броню. Девушка не отстранилась. Она улыбалась.
…Ужин затянулся далеко за полночь. Барон пировал с ближней дружиной. Рядом, по правую руку, как всегда, сидел Альком, угрюмо уткнувшийся носом в чашу с вином.
Молодой заезжий бард сильным, хорошо поставленным голосом, на который, казалось, совершенно не влияет количество выпитого, пел, перебирая струны, о любви храброго рыцаря к прекрасной замужней даме. Дружина, разомлев от еды и питья, прислушивалась вполуха. Воины приглушенно, дабы не раздражать барона, гомонили о своем: оружии, конях, бабах.
А барон слушал, слушал… Который день Мальдех не находил себе места. Ему везде мерещилась Анна. Не та, которую по его приказу до сих пор клевали на башне стервятники. Анна живая, теплая, покорная… Он постоянно видел ее испуганные глаза. Ему казалось, он слышит тихий укоризненный голос… Каждую ночь она являлась ему во сне…
Околдовала она его, что ли… Барон зло вытер набежавшую слезу. Зачем, зачем она так?..
Надо приказать, чтобы завтра ее сняли, подумал Мальдех. Он был слишком зол тогда… Пусть похоронят…
Барону вдруг до судорог захотелось повесить того растяпу стражника, что не уследил за девчонкой. А заодно и тихого, как мышь, мага, к которому она так от него рвалась…
Что же ты наделала, Анна?..
Мальдех тосковал, но не знал своей вины. Он не сделал с девчонкой ничего, чего мужчина не делает с женщиной. Прошло бы совсем немного времени, и она тоже стала бы находить радость в любовных утехах. Но она ушла…
Песня барда смолкла. Юноша встал, склонился в поклоне – он ждал, похвалят его в этот раз или прогонят прочь. Барон с усилием поднялся со своего места во главе длинного стола. Поднял чашу, пригубил и протянул барду со словами:
– Молодец! Пей до дна. А потом спой нам что-нибудь веселое…
Мальдех грузно опустился в кресло. А бард пил, уже и потеряв счет чашам за этот длинный вечер, – хорошо еще, что пару удалось незаметно слить под стол. Когда же его наконец отпустят спать?
Альком насторожился первым: за дверью послышались какая-то невнятная возня и лязг.
– Что за… – начал он, привставая.
– А-а-а-а-а!!! – Внезапный крик был непрерывным: так требовательно, настырно кричит проснувшийся младенец, зовя мать. Но этот звук издавало горло взрослого мужчины.
А потом двустворчатая дверь в залу, где сидели пирующие, широко распахнулась. Дверь распахнуло летящее тело стражника. Стражник рухнул на пол, немного не долетев до края стола.
Двадцать здоровых мужчин, разом протрезвев, завороженно смотрели на дергающееся в агонии тело – горло несчастного было рассечено.
– А-а-а-а-а! – все тянул на одной ноте другой караульный. Он почти дополз до порога, кровь хлестала из обрубка ноги. Темная фигура возникла у него за спиной, и полный боли крик оборвался.
– Я пришла, – произнес негромкий спокойный голос.
Женщина в черной, снизу доверху забрызганной кровью броне перешагнула через труп и вошла в зал. В одной руке она сжимала полуторный меч, лезвие которого уже потеряло блеск от крови. В другой был длинный кинжал, позаимствованный у одного из мертвецов.
Альком обессиленно рухнул на место. Внутри у него был могильный холод…
Словно очнувшись, несколько сидевших с краю воинов вскочили, с криками ярости обнажая мечи. Небрежным движением головы отбросив назад длинные спутанные волосы, черная незнакомка двинулась к ним плавным, скользящим шагом. Она была слишком быстра для них. Приняв на скрещенные клинки падающий сверху меч, она ударила ногой в шею, отправляя хозяина меча в полет, подобный тому, что отворил двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123