Солнце тускло просвечивало сквозь сплошную облачную пелену. Хан Бару с несколькими телохранителями стоял возле хвостатого знамени впереди, перед строем. Из небольшого редкого леса, за который, изгибаясь, уходил имперский тракт, появились всадники и во весь опор, поднимая копытами коней фонтаны грязного снега, понеслись к хану. Комков не слышал доклада вестовых, но по рядам пробежал легкий гомон. Передовые сотни уже выпустили все стрелы, наскочили на имперцев с мечами, их отбили, и теперь они отступают вдоль тракта, заманивая конницу врага под удар свежих сил. Бой уже совсем скоро!
Легким сотням досталось: среди пехотинцев было много стрелков, вооруженных луками и арбалетами. Отступавшие степняки по визгливому сигналу трубы собрались под вторым знаменем – фронтом навстречу преследующим имперцам. Некоторые увлекшиеся погоней всадники слишком поздно поняли, что дичь превратилась в зверя: кто-то успел повернуть обратно, кто-то угодил прямо в гущу внезапно прекратившего свой бег врага. Один отчаянный вояка, в прекрасных доспехах, бешено орудовал своим мечом и кричал: «За Бога и императора!» – пока удар булавы сзади не поверг его на землю. Наконец появились главные силы имперцев. Завидев готового к бою врага, они наспех ровняли ряды. Но времени привести себя в порядок им не дали.
Хан Бару взмахнул рукой, пронзительно запела труба. Комков взял в правую руку до этого висевшее за спиной на плечевой петле копье. Тяжелая конница, медленно набирая скорость для удара, нацелилась на правый фланг имперцев. Тех было не меньше, если не больше числом, чем кочевников. Но их строй пребывал в полном беспорядке: большая часть устремилась к легким всадникам, и лишь немногие нестройной толпой поскакали навстречу знамени хана Бару. Некоторым изменило мужество, они начали заворачивать коней, что еще больше увеличило общий беспорядок и сумятицу.
Из задних рядов стаей злых шмелей взлетели стрелы. Потом еще и еще раз. Повинуясь резкому окрику десятника. Андрей вытянул ноги, упираясь в стремена, чуть наклонил вперед корпус и опустил копье жалом в сторону быстро приближающегося противника. Он зажал древко под мышкой, прижав локоть к боку. Взгляд – в щель между козырьком шлема и верхним краем щита. Невольно он вспомнил Кору, которая учила его этим премудростям кавалерийского боя. Из строя имперцев полетели дротики. Один скользнул по округлому шлему Андрея, оставив звон в ушах и запоздалый страх: чуть-чуть бы ниже – и все! Всадник слева, получив удар в лицо, начал медленно заваливаться в седле назад. Его конь с испуганным ржанием встал на дыбы, затем выскочил из строя в сторону. На секунду забыв обо всем, Андрей смотрел, как волочится по земле потерявший стремя мертвец, его конь бешено дергал головой, стараясь освободить зажатые мертвой рукой поводья.
Имперцы были уже близко, совсем близко. Тот, что со скоростью курьерского поезда несся на Комкова, казалось, превратился во всемогущего великана. Усилием воли Андрей загнал вглубь свой страх и нацелил копье в хохочущую личину имперца. Только не промазать, только…
Удар был страшен. Несмотря на то что Андрей ждал его и напрягся изо всех сил, его сильно бросило в седле назад. Щит треснул, но и копье противника разлетелось на куски. Древко копья Андрея тоже переломилось, однако узкий длинный наконечник остался торчать в глазном отверстии личины имперца. Разминувшись с убитым всадником, Комков рванул из ножен меч. И вовремя! Оставшись благодаря злосчастному дротику без напарника слева, немного вырвавшийся вперед Комков оказался в гибельном коридоре, где удары сыпались на него с двух сторон. Мысль не поспевала за движениями тела, оно само, вспомнив изнурительные уроки, прикрывалось изуродованным щитом, в котором застрял листовидный наконечник имперского копья, подставляло клинок под отточенные полосы стали, падающие то сбоку, то сверху, то наискось, разило в ответ. Несколько раз Комкова достали, со скрежетом просекая кольчугу. Кого-то достал он – кончик его меча окрасился красным. И вдруг все кончилось. Конь вынес его из сечи. В памяти остался калейдоскоп искаженных яростью лиц, блеск и звон мечей. От щита остались жалкие лохмотья, Андрей торопливо избавился от них и оглянулся, придерживая взбешенного коня. Кажется, он первым прошел сквозь строй неприятеля. Он увидел, как последние имперцы канули, словно камни в воду, в накатывающий вал степной конницы. Канули и пропали…
Настойчиво взвыла труба, созывая рассеявшихся после сшибки воинов к знамени. Бой был еще не закончен, хан Бару собирал своих для удара в тыл имперским кавалеристам, что теснили легкую степную конницу. Направляя коня к знамени, Комков бросил взгляд на поле: там носились лошади без седоков, валялись тела в изрубленных доспехах, прихрамывая и опираясь на обломок копья, ковылял в сторону леса чудом уцелевший воин…
Конное ополчение баронов было вырублено почти подчистую. Уйти удалось лишь немногим. Степнякам этот бой тоже дался нелегко: в тысяче хана Бару недосчитались каждого четвертого. Пока кочевники грабили мертвых, пешее ополчение, получив известия от уцелевших всадников, начало отступать к Солену. Несколько торопливых наскоков пехотинцы отбили, составив ощетиненный копьями еж, из глубины которого летели стрелы и арбалетные болты. В темноте Бару приказал прекратить бесплодные атаки. День Большой крови завершился.
По приказу Черной Вдовы Комков вернулся в лагерь птицеголовых.
– Больно? – спросила Маллин, осторожно трогая прохладными пальцами вспухшие красные полосы на обнаженных плечах Андрея – следы чужих лезвий, которые чуть-чуть не дошли до живой плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123