Он отлично понимал свое состояние. Это, наверное, было от гнева, который бурей клокотал в груди, от боли и горечи поражений, неудач, от бессилия собраться и ринуться на коварного врага, отомстить за все его злодеяния.Очень больно было на душе. Шутка сказать: на твоих глазах рушится жизнь страны, горят города и села, построенные с таким трудом, рушатся мосты, электростанции, новостройки и все погружается во мрак. Недоедали, жили в бедности, трудились день и ночь не покладая рук, отказывали себе во всем, но настойчиво строили, создавали все новое для детей, внуков и правнуков, для новой жизни, а тут все в огне, дыму, пламени. Все идет прахом.А что эти гитлеровские палачи творят на захваченной территории, в городах и селах! Как безжалостно уничтожают они наших людей – звери. Разве это можно передать словами? Разве это укладывается в сознании нормального человека?И это разъедало душу старого солдата и его боевых друзей, которых сбратала эта тяжелая военная дорога.Кому же после всего этого нужно объяснять, почему кузнец сразу поседел, постарел, осунулся?И так было не только с ним, а, кажется, со всеми, кто пережил это страшное первое время фашистского нашествия.Люди ожесточились. И каждый раз, когда вступали в смертельную схватку с вражескими солдатами, дрались упорнее, наносили им крепкие удары, обращали в бегство. С каждым днем все больше осознавали, что не так уж страшен враг, что его можно бить, надо только собраться с большими силами, не бояться его психических атак, танков.В пути, в схватках с фашистскими танками учились воевать. Гранаты, собранные на поле, могли на первый случай заменить артиллерию. Научились поджигать грохочущие машины бутылками горючей смеси.Тянулись горькие дни беспрерывных боев и отступлений. Солдаты мечтали только лишь о том, чтобы остановить поскорее врага, заставить его врыться в землю, мечтали собраться с силами, подтянуться и обрушиться на него всей яростью, дать ему так по зубам, чтобы эта земля стала для него могилой, перейти в такое контрнаступление, чтобы ни один немец не остался на родной нашей земле, изгнать его, пересечь его границу, увидеть его города и села в пожарищах, развалинах, в дыму и пламени. Солдаты жаждали священной мести, проучить фашистскую гадину, чтобы на-веки-веков запомнила, как лезть с войной на нашу Отчизну.Эти думы подбадривали, придавали свежих сил, вселяли надежду.Как ни трудно, ни горестно было старому солдату наблюдать все, что происходит вокруг, он все же старался не падать духом. В минуты затишья на фронте, в землянке или траншее, дымя крепкой махрой, задушевно говорил ребятам, и те внимательно слушали доброго батю:– Ничего, сыночки, крепиться надо, не терять надежды на лучшее. Я уже кое-что повидал на своем веку и немало горечи хлебнул, – говорил он, – помню, в гражданскую войну дело было. Босые, голодные, ободранные, почти безоружные. А дрались как черти. Почему, скажете? А потому, что на нашей стороне был хороший союзник – правда. Со всех сторон окружены были врагами, сытыми, мордастыми, вооруженными до зубов, окружены, значит, белыми бандами и всякими атаманами-головорезами, попадали, бывало, в такие переплеты, что думали – все, каюк, но правда побеждает. А правда была на нашей стороне бывало, смотришь на себя, вся морда в крови, а тело в ранах. Жмут на тебя гады со всех сторон. Но держались, как богатыри. Не давали врагу пройти. До последнего сражались. И не выдерживала нашей стойкости вражья сила. Худо нам, жмут гады, но стоило собраться с силами, и мы опять на коне! Как бы там ни было, ребята, подохнет фашистская гадюка. Это как пить дать. Нет такой силы, чтобы нашу власть, наш народ победить. Посмотрите, вспомните мои слова, придет и на нашу улицу праздник. Сполна тогда рассчитаемся с гитлеряками. Все им напомним, за все заплатят черной кровью. Вот вспомните мои слова, если, конечно, живы будем. Верю, что мы с вами еще побываем у них в самом Берлине. Русские воины знают туда дорогу. Уже побывали там. Правда, фрицы об этом позабыли, но напомним. Вот так, как горят наши города и села, так и фашистское логово будет пылать и еще краше, вот увидите. Сердце мне подсказывает, что так и будет. А оно меня никогда не подводит.– О, батя! А мы и не знали, что ты у нас философ… – прервал его Петро Зубрицкий, мрачноватый, немногословный сержант. – Немчура жмет, к Днепру приближаемся, а ты говоришь о Берлине… О мести…Старый солдат задумался, уставился внимательным взглядом на дружка и после долгой паузы ответил:– Удивляешь ты меня, Петро. Ты наводчик орудия, должен смотреть вперед и видеть далеко. Правда, временно нам приходится воевать без орудий, в пешем строю. Но ничего, мы фрицев еще будем лупить из пушек. И как лупить – пыль с них полетит! Война, скажу я тебе, это не поезд, который идет точно по расписанию. Военное счастье очень изменчиво, как издавна известно всем. Война – не легкая прогулка с музыкой и танцами. Конечно, покамест нам трудно, плохо. Очень даже плохо. Дела, скажу я тебе, никуда. Но надо оглянуться немного назад, на историю. Вы грамотнее меня и должны знать. Техникумы, наверное, проходили, а может, и институты. Говорили вам профессора, как Наполеон, французы когда-то разгулялись по свету божьему, а затем поперли на Россию, приплелись в Москву. А чем их прогулка кончилась – вы, видно, тоже знаете из истории. Еле ноги унесли отсюда. Не надо нам забывать, ребята, что колеса круглы, и если они могут крутиться в нашу сторону, то посмотрите, как они покатятся назад, в обратную. Ох как покатятся! Вспомните мои слова. Никакой, Петро, я не философ, как ты обо мне выразился, а человек простого звания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17