В результате сзади, на шее, из волос образовалась неровная щетка. Он вышел из «ситроена» и хлопнул дверцей. Замок не сработал.
Пизанелли двинул пяткой дверцу, и она захлопнулась. Засунув руки в карманы, Пизанелли широко улыбался.
– Анна прождала вас полчаса с лишним. Ей нужно вернуться домой к одиннадцати.
– Чем ты намазал волосы? От тебя несет… как из публичного дома.
– Всегда-то у вас доброе словцо найдется, комиссар.
Тротти взял Пизанелли под руку, и они перешли улицу.
– Слыхал о вскрытии?
– О Беллони? – Довольная улыбка. – Я в квестуру не заходил.
– Мне не понравилось, как ты смотался с Сан-Теодоро.
– Нужно же человеку отдохнуть и расслабиться.
– Будешь отдыхать и расслабляться, когда я уйду на пенсию, Пизанелли.
– Я в отпуске, комиссар.
– Что?
– Поменялся отпуском с Джордано и собираюсь дней на десять исчезнуть. С Анной.
– Но ты же мне нужен, Пизанелли.
– А разве вы сами отдохнуть не собираетесь?
– Почему ты мне не сказал, что решил пойти в отпуск?
– А какая разница?
Тротти щелкнул языком и принялся рыться в карманах в поисках ключа от квартиры.
– Мария-Кристина умерла не от побоев. Она утонула. В легких нашли воду.
Калитка в сад была открыта.
– Да пусть работает Меренда. Учитесь расслабляться, комиссар.
– Майокки задержал того самого Луку.
– Зачем?
Тротти стал подниматься по лестнице. Света в доме не было.
– Почему бы вам не взять отпуск, комиссар? Розанна скоро объявится. Съездите к дочери. Наслаждайтесь жизнью.
Почти двадцать лет прожил Тротти в особняке, первый этаж которого занимал гараж. Когда подрастала Пьоппи, дом казался слишком тесным, теперь он казался пустым.
– Мария-Кристина была накачана наркотиками. Один Бог ведает, чем они ее там пичкали, в «Каза Патрициа» Карнечине должен был сообщить мне, что она принимала. Ничего он мне так и не сообщил. Не мешает навестить его еще раз.
– Вы и навестите его, комиссар. Я в отпуске.
– Пожалуй, стоит прикрыть этот «Каза Патрициа». Странно, что финансовая полиция до сих пор не выгнала Карнечине с работы. Он же шарлатан. Господи, я бы дорого дал, чтобы узнать, зачем он пичкал ее всей этой химией.
В квартиру вела наружная лестница с железными перилами; на каждой бетонной ступеньке стояли растения в горшках – герани и цикламены. В засуху они требовали частого полива.
Пара горшков была опрокинута. «Ева», – с раздражением подумал Тротти, вынимая из кармана ключ.
Дверь оказалась незапертой.
Сам удивляясь четкости своих рефлексов, Тротти моментально прижался к стене и потянул за собой Пизанелли. Тот едва удержался на ногах.
– Гости, – хрипло прошептал Тротти.
В тусклом свете они увидели, что деревянный косяк двери разломан.
– Надеюсь, пистолет у тебя с собой, Пиза.
Гость
Глупо рисковать жизнью в шестьдесят два года, подумал Тротти. Особенно если ты вот-вот в первый раз станешь дедом, если ты уже пятнадцать лет не проходил переподготовку в Падуе, если ты не в форме и долго не тренировался, так что преодоление одного-единственного лестничного пролета вызывает у тебя на полчаса одышку. И когда от пенсии и домика в горах тебя отделяют всего-то три года.
Но этот особнячок на улице Милано был домом Тротти.
«Я здесь живу», – сказал он себе. А потому выбора у него не было. Территориальный императив. И у него свалилась гора с плеч, когда он увидел, что Пизанелли вытаскивает из кобуры на пояснице пистолет.
В неверном свете уличных фонарей лицо Пизанелли казалось осунувшимся. В правой руке он сжимал свою легкую «беретту», левой поддерживал сжатую в кулак правую кисть.
Света в доме видно не было.
– Появилось у тебя это чувство deja vu, Пиза?
– Deja vu? – Пизанелли лег на пол. – Я готов, комиссар.
Тротти вытянул вперед руку и толкнул входную дверь. Раздался неприятный скрип. Тротти остановился и прислушался.
Потом толкнул дверь сильнее.
Дверь отворилась.
Пизанелли поднял голову и заглянул в прихожую. Затем приподнялся и, согнувшись пополам и тесно прижавшись к правой стене, двинулся в дверной проем.
Тишина.
– Я сзади. – В руке Тротти сжимал трость – он и сам едва помнил, как взял ее с вешалки. Он медленно продвигался по прихожей следом за Пизанелли, чувствуя в ноздрях запах его крема для волос. Плотно прижавшись к стене, он пытался вспомнить, чему его в свое время учил в Падуе инструктор-англичанин. О внезапном нападении, об адаптации зрения к темноте, о том, как не стать мишенью для стрельбы.
– Откройте дверь и одновременно включите свет, – прошептал Пизанелли. – Но не забудьте заслонить от света глаза.
Тротти нащупал рукой выключатель.
– Включаю.
Выскочив из дверного проема, Тротти повернул выключатель и резко открыл дверь – свет из прихожей полился в спальню.
Спустя мгновение туда рванулся Пизанелли.
Бывшая спальня Пьоппи была пуста.
Сильно ударившись о противоположную стену, Пизанелли быстро пронес руки над головой и выставил перед собой пистолет.
– Черт!
Со шкафа на него близоруко смотрел плюшевый медведь.
Его стеклянные глаза были покрыты слоем пыли.
Пизанелли вспотел. Тыльной стороной ладони он вытер лоб. Полицейские вернулись в прихожую.
Туалет и ванная тоже были пусты.
Тротти осторожно открыл дверь в спальню.
Рядом с кроватью валялась включенная настольная лампа, освещая интимным розовым светом всю нижнюю часть комнаты.
Пизанелли по-прежнему сжимал обеими руками «беретту».
Он пытался улыбнуться. Лицо его было бледно.
– Торнадо, – пробормотал он, вздохнул с облегчением и расслабился.
Все ящики были вытащены, а их содержимое вывалено на пол. Повсюду была разбросана одежда Аньезе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84