белая мерцающая вуаль в небесах, отблеск далекого Ледника. Там
далеко были Великие Льды.
Эстре -- старинное поселение. И сам Очаг, и находящиеся вне его стен
постройки -- все было из серого гранита, вырубленного прямо в той горе, к
склону которой он прилепился. Место было мрачное, открытое всем ветрам. Вой
ветра, казалось, не умолкал ни на минуту.
Я постучал, и дверь отворилась. Я сказал:
-- Я прошу покровительства вашего Очага. Я был другом Терема из Эстре.
Человек, открывший мне дверь, стройный мрачноватый юноша лет
девятнадцати-двадцати, молча выслушал меня и молча провел внутрь дома.
Сначала -- в умывальную комнату, в туалет, потом -- на огромную кухню;
наконец, увидев, что чужестранец умыт, одет и накормлен, он с облегчением
предоставил меня самому себе, проводив в спальню, окна которой смотрели на
серое озеро и бесконечные серые леса деревьев тор, простиравшиеся между
Эстре и Стоком. Мрачная это была земля и мрачный дом. Огонь ревел в большом
камине, как всегда давая больше тепла для глаз и для души, чем для тела, а
кроме того, каменные пол и стены, пронзительный ветер, что дул с гор, с
Ледника, и сами Вечные Льды высасывали большую часть того незначительного
тепла, что давали горящие в очаге поленья. Но я уже не так страдал от холода
и больше уже не дрожал, как прежде, в первые свои два года на планете Зима;
я уже достаточно много пережил в этих холодных краях.
Примерно через час тот же юноша (во внешности и движениях у него была
девичья грация, однако ни одна девушка не смогла бы так долго хранить столь
мрачное молчание) явился и сообщил мне, что князь Эстре готов принять меня,
если мне угодно. Я пошел за ним вниз по лестнице, по длинным коридорам, где
вовсю шла какая-то детская игра вроде пряток. Вспугнутые нашим появлением
дети столпились вокруг, малышня повизгивала от возбуждения, подростки
скользили следом, словно тени, от одной двери к следующей, правда зажав
руками рты, чтобы не прыснуть со смеху. Один маленький толстячок лет
пяти-шести споткнулся о мои ноги и схватил моего сопровождающего за руку,
ища защиты.
-- Сорве! -- пропищал он, не сводя с меня расширенных от изумления
глаз. -- Сорве, я хочу спрятаться в пивоварне!..
И исчез, словно камешек, пущенный из пращи. Юноша по имени Сорве,
нисколько не изменив выражения лица, снова повел меня дальше, и наконец мы
оказались во Внутреннем Очаге у лорда Эстре.
Эсванс Харт рем ир Эстравен был уже старым человеком, за семьдесят, со
скрюченной артритом поясницей. Он сидел очень прямо на. вращающемся кресле
возле огня. У него было широкое лицо с резкими чертами, как бы сглаженными
долгой жизнью, словно обкатанный бурным потоком камень. Спокойное лицо,
страшно спокойное.
-- Вы тот самый Посланник, Дженли Аи?
-- Да. Это я.
Он смотрел на меня, я на него. Терем был его родным сыном, -- сыном
этого старого человека. Терем -- младший. Арек -- старший. Арек был братом
Эстравена, это его голос слышал он, когда мы с ним разговаривали мысленно;
теперь оба брата были мертвы. Я искал и не мог найти ничего похожего на лицо
моего друга в изношенном, спокойном, суровом, старом лице, поднятом мне
навстречу. Ничего, кроме уверенности -- неоспоримой, неумолимой -- в том,
что Терем умер.
Я зря надеялся обрести утешение в Эстре. Здесь утешения быть не могло;
да и что могут изменить странствия по местам детства и юности моего
покойного друга, как могу я заполнить пустоту в своей душе, обрести утешение
или умерить сожаления? Теперь уже ничего изменить нельзя. Мой приезд в Эстре
имел, однако, и вполне конкретную цель, и это дело я решил довести до конца.
-- Мы с вашим сыном прожили вместе несколько долгих месяцев. Я был с
ним рядом, когда он умер. Я принес вам его дневники. И если я мог бы что-то
рассказать вам об этих днях..
Лицо старика по-прежнему ничего не выражало. Это спокойствие трудно
было нарушить. Но тут неожиданно юноша вышел из затемненного угла на
освещенное пространство между окном и камином; неяркие отблески пламени
плясали на его лице; он хрипло проговорил:
-- В Эренранге его все еще называют Эстравен-Предатель.
Старый князь посмотрел сперва на юношу, потом на меня.
-- Это Сорве Харт, -- сказал он, -- наследник Эстре, сын моего сына.
У них не существует запрета на инцест, я достаточно хорошо это знал, но
все же мне, землянину, трудно было воспринять это сердцем и странно было
видеть отсвет души моего друга на лице мрачного, с яростно блестящими
глазами мальчика. На какое-то время я лишился способности говорить. А когда
наконец снова заговорил, голос мой слегка дрожал:
-- Король намерен публично отказаться от своего приговора. Предателем
Терем не был. Разве имеет значение, как его называют всякие глупцы?
Князь медленно и спокойно кивнул.
-- Имеет, -- сказал он.
-- Вы прошли через Ледник Гобрин вместе с ним? -- спросил Сорве. -- Вы
и он? Вдвоем?
-- Да, прошли.
-- Мне бы хотелось послушать историю об этом переходе, господин
Посланник, -- сказал старый Эсванс очень спокойно.
Но мальчик, сын Терема, с трудом, заикаясь, проговорил, перебивая
старика:
-- Вы ведь расскажете нам, как он умер?.. Расскажете о других мирах,
что существуют среди звезд, и о других людях, о другой жизни?

ГЕТЕНИАНСКИЙ КАЛЕНДАРЬ И ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ
ГОД. Период обращения вокруг солнца составляет для планеты Гетен 8401
земной стандартный час, или 0,96 земного стандартного года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111