— Мы не…
— Но ведь он горит и в мальчике, и в Пилотсоне! И погляди сюда…
Она повернула его к тюфяку, на котором сидел раненый теварец, добродушный пожилой человек. Он охотно позволил Агату осмотреть под волосами место, где было его ухо, которое отрубил гаальский топор. Рана подживала, но она распухла, была горячей и из нее что-то сочилось.
Агат машинально прижал ладонь к виску, к собственной ноющей ране, которую не удосужился даже перевязать.
К ним подошел Вотток. Свирепо поглядев на ни в чем не повинного теварца, он сказал:
— Местные врасу называют «огнем от оружия» инфекции, возникающие, когда в кровь попадают микроорганизмы. Ты изучал это в школе, Джекоб. Поскольку люди иммунны к местным бактериям и вирусам, нам опасны только повреждения жизненно важных органов, большая потеря крови или химические яды, но от них у нас есть противоядия…
— Но ведь мальчик умирает, Старейшина, — перебила Ролери с мягким упорством. — Рану зашили, не промыв…
Старый врач задохнулся от бешенства:
— Иди к своим родичам и не учи меня, как надо лечить людей…
— Довольно! — сказал Агат.
Наступило молчание.
— Ролери! — сказал Агат. — Если ты сейчас здесь не очень нужна, то, может, мы могли бы пойти… — он чуть было не сказал «пойти домой», — поесть чего-нибудь, — закончил он растерянно.
Она еще не обедала, и, сидя рядом с ней в Зале Собраний, он тоже съел несколько ложек. Потом они надели куртки и через неосвещенную площадь, где завывал ветер, пошли к зданию Колледжа. Там они ночевали в классной комнате вместе с двумя другими парами. Большие спальни в Общинном Доме были удобнее, но почти все супружеские пары, если только жена не ушла на Риф, устроились в Колледже, предпочитая хотя бы такое подобие уединения. Одна женщина, укрывшись курткой, уже крепко спала за задвинутыми партами. К разбитым окнам для защиты от дротиков, стрел и ветра были придвинуты поставленные на ребро столы. Агат и его жена постелили куртки на голый пол. Но Ролери не позволила ему сразу уснуть: она зачерпнула с подоконника чистый снег и промыла им раны у него на голове и руке. Ему было больно, и он, обессиленный усталостью, раздраженно потребовал, чтобы она перестала, но она ответила:
— Ты — альтерран, ты не болеешь, но от этого не будет вреда. Никакого вреда не будет.
Глава 13. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ
В холодном мраке пыльной комнаты Агат в бредовом сне иногда начинал говорить вслух, а потом, когда она заснула, он позвал ее из глубины собственного сна, через черную бездну, повторяя ее имя и словно уходя все дальше и дальше. Его голос ворвался в ее дремоту. И она проснулась. Было еще темно.
Утро наступило рано: по краям заслонявших окна столов загорелся серебряный ореол, на потолок легли светлые полосы. Женщина, которая спала, когда они накануне пришли сюда, продолжала спать мертвым сном безмерного утомления, но муж и жена, устроившиеся на одном из столов, чтобы избежать сквозняка, уже проснулись. Агат приподнялся, сел, поглядел по сторонам и хрипло, растерянно сказал:
— Метель кончилась…
Чуть-чуть отодвинув стол, загораживающий ближайшее окно, они выглянули наружу и вновь увидели мир: истоптанный снег на Площади, сугробы, венчающие баррикады, фасады трех величественных зданий справа, слева и напротив, слепо глядящих закрытыми ставнями, заснеженные крыши позади них и кусочек моря. Бело-голубой мир. Купающийся в прозрачном свете, голубые тени в сверкающей белизне повсюду, куда уже достигли лучи раннего солнца.
Этот мир был прекрасен, но они были беззащитны в нем, словно ночью рухнули укрывавшие их стены.
Агат подумал то же, что думала она, так как он сказал:
— Идемте в Дом Лиги, пока еще они не сообразили. Что могут спокойно расположиться на крышах и тренироваться на нас в стрельбе по мишеням.
— Можно пользоваться туннелями, соединяющими все здания, — сказал мужчина, спрыгивая со своего стола.
Агат кивнул:
— Мы и будем ими пользоваться, но на баррикады по туннелю не доберешся…
Ролери медлила, пока остальные не ушли, а тогда настояла, чтобы Агат еще раз позволил ей еще раз осмотреть рану над виском. Рана выглядела получше… или, во всяком случае, не хуже. На его лице еще не зажили следы ударов ее родичей, а ее руки были все в ссадинах от камней и веревок, в болячках, воспалившихся от холода. Она прижала свои истерзанные руки к его истерзанной голове и засмеялась.
— Мы точно два старых воина, — сказала она. Джекоб Агат. Когда мы уйдем в страну под морем, твои передние зубы вырастут снова?
Он непонимающе посмотрел на нее и попробовал улыбнуться, но у него ничего не получилось.
— Может быть, когда умирает дальнерожденный, он возвращается на звезды… в другие миры, — сказала она и перестала улыбаться.
— Нет, — ответил он и встал. — Нет, мы остаемся здесь. Ну так идем, жена моя.
Хотя и солнце. И небо, и снег сияли ослепительным блеском, воздух снаружи стал таким холодным, что было больно дышать. Они торопливо шли к аркаде Дома Лиги. Как вдруг позади них раздался шум. Агат схватился за дротикомет, и они обернулись, готовые броситься в сторону. Странная вопящая фигура словно взлетела над баррикадой и рухнула вперед головой в снег почти рядом с ними. Гааль! С двумя копьями в груди. Дозорные на баррикадах махали руками и кричали. Арбалетчики торопливо натягивали тетиву своего оружия и, задрав головы, смотрели на восточную здания над собой — из-за ставней окна на верхнем этаже выглядывал какой-то человек и что-то кричал им. Мертвый гааль лежал ничком на истоптанном окровавленном снегу в голубой тени баррикады.
Один из дозорных подбежал к Агату:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40