Эти
последние казались Шевеку забавными: всего было чересчур много, все было
стильно и хитроумно; но интерьер интеллекта Кимоэ Шевек находил не таким
комфортабельным. Идеи Кимоэ, казалось, вообще не в состоянии двигаться по
прямой; им все время требовалось обойти одно, уклониться от другого; и все
кончалось тем, что они с размаху упирались в стену. Все идеи были окружены
стенами, которых он, по-видимому, совершенно не замечал, хотя постепенно за
них прятался. За все эти дни бесед двух миров Шевек лишь однажды увидел,
как в них образовалась брешь.
Он спросил, почему на корабле нет женщин, и Кимоэ ответил, что водить
грузовые планетолеты - не женское дело. Курс изучения истории и знание
трудов Одо позволили Шевеку представить себе положение вещей достаточно
ясно, чтобы понять этот тавтологический ответ, и он больше ничего не
сказал. Но доктор задал встречный вопрос, вопрос об Анарресе:
- Д-р Шевек, правда ли, что в вашем обществе с женщинами обращаются
точно так же, как с мужчинами?
- Тогда бы зря пропадало хорошее оборудование,- со смехом ответил
Шевек, а когда до него дошла вся нелепость этой идеи, он опять засмеялся.
Доктор помедлил, видимо, обходя одно из препятствий у себя в уме,
потом со смущенным видом сказал:
- О, нет, я не имел в виду в сексуальном отношении... очевидно, вы...
они... Я имел в виду их социальный статус.
- Статус - это то же самое, что класс?
Кимоэ попытался объяснить, что такое статус, не сумел и вернулся к
исходной теме.
- Неужели действительно нет никакой разницы между мужской работой и
женской работой?
- Да нет, это ведь сугубо механическая основа для разделения труда,
не так ли? Человек выбирает работу согласно своим интересам, таланту, силам
- причем же тут его пол?
- Мужчины физически сильнее,- ответил доктор с профессиональной
категоричностью.
- Да, часто; и крупнее; но какое это имеет значение, раз у нас есть
машины? И даже, когда машин нет, когда приходится копать лопатой или носить
на спине, мужчины, может быть, работают быстрее - те, что больше и
сильнее,- но женщины могут работать дольше... Я часто жалел, что я не так
вынослив, как женщина.
Кимоэ уставился на него, потрясенный настолько, что забыл о
вежливости.
- Но утрата всего... всего женственного... изящества, утонченности,
нежности... и потеря мужчинами уважения к себе... Ведь вы же не станете
утверждать, что в вашей работе женщины равны вам? В физике, в математике,
по интеллекту? Вы же не можете постоянно опускаться до их уровня?
Шевек сидел в уютном, мягком кресле и оглядывал офицерскую
каюткомпанию. На смотровом экране, как голубовато-зеленый опал на фоне
черного космоса, неподвижно висел сверкающий изгиб Урраса. И этот дивно
красивый вид, и сама кают-компания за последние дни стали привычными для
Шевека, но сейчас яркие цвета, плавные контуры кресел, скрытое освещение,
столы для игр, и телевизионные экраны, и мягкие ковры - все это показалось
ему таким же чуждым, как и в первый раз, когда он их увидел.
- По-моему, я не так уж много притворяюсь, Кимоэ,- сказал он.
- Конечно, мне приходилось встречать и женщин с очень высоким
интеллектом, женщин, которые были способны мыслить совершенно, как
мужчины,- поспешно сказал доктор, сообразив, что только что почти
кричал... "Колотил руками по запертой двери и кричал" ,- подумал Шевек...
Шевек сменил тему разговора, но думать о ней не перестал. Эта проблема
высшего и низшего, по-видимому,- одна из центральных в социальной жизни
уррасти. Если для того, чтобы уважать себя, Кимоэ должен считать половину
человечества ниже себя, то как ж е тогда женщины ухитряются себя уважать?
Считают, что мужчины - ниже их? И как все это влияет на их половую жизнь?
Из трудов Одо Шевеку было известно, что двести лет назад основными
сексуальными институтами на Уррасе были "брак" - партнерство,
санкционированное и проводимое в жизнь при помощи юридических и
экономических санкций,- и "проституция", которая, видимо, явл ялась более
широким понятием - совокуплением в экономической модальности. Одо
решительно осуждала и то, и другое; и, однако же, Одо сама состояла в
"браке"; и вообще, за двести лет эти институты могли претерпеть большие
изменения. Если он собирается жить на Уррасе и среди уррасти, надо бы это
выяснить.
Странно было, что даже секс, который столько лет был для него
источником такого наслаждения, радости и утешения, за один миг превратился
в неизвестную территорию, по которой он должен идти осторожно и сознавать
свое невежество; тем не менее, это было так. Предостережением ему послужила
не только странная вспышка презрения и гнева у Кимоэ, но и возникшее у него
еще раньше смутное впечатление, которое этот эпизод высветил. Когда он
впервые очутился на "Внимательном", в эти долгие часы лихорадки и отчаяния,
его беспокоило - то доставляло удовольствие, то раздражало -
грубо-примитивное ощущение: мягкость постели. Хотя это была всего лишь
койка, ее матрац оседал под ним с ласкающей податливостью, подчинялся ему;
подчинялся так настойчиво, что даже и теперь он, засыпая, все еще ощущал
эту податливость. И удовольствие, и раздражение, которые это у него
вызывало, носили явно эротический характер.
Или все это устройство, заменяющее полотенце,- сопло с горячим
воздухом - такой же эффект. Щекочет. И конструкция мебели в офицерской
кают-компании - плавные изгибы пластмассы, в которые силой загнаны
непонятливые дерево и сталь, гладкость поверхности и нежность фактуры -
разве нет и в них слабой, но всепроникающей эротичности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96