- Но что толку в таком "понимании",- возразил Деарри,- если оно не
дает результатов, применимых на практике, в технологии? Это просто игра
словами, не так ли?

- Вы задаете вопросы, как настоящий спекулянт,- сказал Шевек, и ни
один из присутствующих не понял, что он оскорбил Деарри, назвал его самым
презрительным словом, какое знал; Деарри даже слегка кивнул, с
удовлетворением принимая комплимент. Однако, Вэйя уловила натянутость и
торопливо вмешалась:

- Знаете, я ведь не понимаю ни слова из того, что вы говорите, но мне
кажется, что про книгу я все-таки поняла - что на самом деле все
существует сейчас... но тогда мы могли бы предсказывать будущее? Раз оно
уже есть?

- Нет, нет,- вовсе не застенчиво сказал застенчивый мужчина.- Оно
есть не в том смысле, как диван или дом... время, знаете ли,- не
пространство, по нему нельзя ходить!

Вэйя весело кивнула, точно обрадовалась тому, что ее поставили на
место. Застенчивый, словно осмелев от того, что изгнал женщину из сфер
высокой мысли, повернулся к Деарри и сказал:

- Мне кажется, что область применения темпоральной физики - этика.
Вы бы согласились с этим, д-р Шевек?

- Этика? Не знаю. Я, видите ли, в основном занимаюсь математикой.
Нельзя составить уравнение этического поведения.

- Почему нельзя? - спросил Деарри.

Шевек не обратил внимания и продолжал:

- Но хронософия действительно затрагивает этику, это верно. Потому
что с нашим чувством времени связана наша способность отличать причину от
следствия, средства от цели. Опять-таки, младенец, животное - они не видят
разницы между тем, что они делают сейчас, и тем, что произойдет вследствие
этого. Они не могут сделать лебедку или дать обещание. А мы можем. Видя
разницу между "сейчас" и "не сейчас", мы способны уловить связь между ними.
И тут на сцену выступает мораль. Ответственность. Говорить, что плохие
средства приведут к хорошей цели - все равно, что сказать, что если я
потяну за веревку на этом блоке, то она поднимет груз на другом. Нарушать
обещания значит отрицать реальность прошл ого; поэтому это не означает
отрицать надежду на реальное будущее. Если время и разум - функции друг
друга, если мы - создания времени, то нам следует знать это и попытаться
использовать это наилучшим образом. Действовать, сознавая свою
ответственность.

- Но послушайте,- сказал Деарри, несказанно довольный собственной
проницательностью,- вы же сами сейчас сказали, что в вашей системе
Одновременности нет ни прошлого, ни будущего, а есть только нечто вроде
вечного настоящего. Так как же вы можете нести ответственность за книгу,
которая уже написана? Все, что вы можете делать - это читать ее. Не
остается никакого выбора, никакой свободы действий.

- Это дилемма детерминизма. Вы совершенно правы, в симультаническом
мышлении она подразумевается. Но в секвенциальном мышлении тоже есть своя
дилемма. Ее можно проиллюстрировать таким детским примером: вы бросаете
камень в дерево, и если вы - симультанист, то камень уже попал в дерево. А
если вы - секвенциалист, то он никогда не долетит до него. Что же вы
выбираете? Может быть, вы предпочитаете бросать камни, не задумываясь об
этом, тогда выбирать не надо. А я предпочитаю усложнять и выбираю и то, и
другое.

- А как... как вы их примиряете? - очень серьезно спросил
застенчивый.

От отчаяния Шевек чуть не расхохотался.

- Не знаю. Я уже очень давно занимаюсь этой проблемой! В конце
концов, камень все же попадает в дерево. Ни чистая последовательность, ни
чистое единство не объясняет этого. Нам нужна не чистота проблемы, а
комплексность, взаимосвязь причины и следствия, средства и цели. Наша
модель космоса должна быть столь же неисчерпаемой, как и сам космос.
Комплекс, включающий не только долговечность, но но и творение, не только
бытие, но и становление, не только геометрию, но и этику. Мы добиваемся не
ответа, мы лишь хотим знать, как поставить вопрос...

- Все это прекрасно, но промышленности нужны ответы,- сказал Деарри.

Шевек медленно обернулся, взглянул на него сверху вниз и вообще ничего
не сказал.

Наступило тяжелое молчание, в которое ворвалась Вэйя, грациозная и
непоследовательная, вновь заговорив о предсказание будущего. Эта тема
привлекла и других, и все начали делиться впечатлениями от визитов к
гадалкам и ясновидящим.

Шевек решил больше ничего не говорить, о чем бы его не спрашивали. Ему
еще сильнее хотелось пить; он протянул официанту свой бокал и выпил
приятную шипучую жидкость. Он обвел взглядом комнату, других гостей, силясь
рассеять этим гнев и чувство неловкости. Но они тоже вели себя очень
эмоционально для иотийцев - кричали, громко смеялись, перебивая друг
друга. Одна парочка в углу обнималась и целовалась. Шевек отвернулся - ему
стало противно. Неужели они эгоизируют даже в сексе? Он считал, что ласкать
друг друга и совокупляться на глазах у людей, не разбившихся на такие же
пары,- так же непристойно, как есть на глазах у голодных. Он снова
прислушался к тому, что говорили стоявшие рядом с ним. Теперь все они
спорили о войне, о том, что предпримет Ту, и что предпримет А-Ио, и что
предпримет СПП.

- Почему вы рассуждаете так абстрактно? - спросил он вдруг, сам
удивляясь, что заговорил, хотя перед этим решил молчать.- Ведь это не
названия стран, это люди убивают друг друга. Почему солдаты идут на войну?
Почему человек идет и убивает людей, которых он даже не знает?

- Но ведь для того и существуют солдаты,- сказала маленькая женщина
с очень белой кожей и с опалом в пупке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96