..
Могиен поднял руку, останавливая его.
- Ты вернулся; я радуюсь твоему возвращению. Мы продолжаем наш путь
на юг?
- Конечно, продолжаем.
- Хорошо.
И Роканнон почему-то не удивился, что Могиен, который столько времени
до этого был вожаком, теперь говорит с ним как менее знатный властитель с
более знатным.
Могиен свистнул в свой беззвучный свисток, и они стали ждать и ждали
долго, но крылатые кони так и не появились. Путники покончили с последними
остатками очень сытных сухарей фииа и возобновили спуск. Согревшийся в
герметитовом костюме, Яхан чувствовал себя лучше, и Роканнон настоял на
том, чтобы он пока не снимал костюм. Хотя молодому ольгьо, чтобы силы
по-настоящему к нему вернулись, нужны были пища и хороший отдых,
продолжать путь он уже не мог, а это было необходимо: красный рассвет
предсказывал ухудшение погоды. Трудным спуск не был, но был медленным и
отнимал много сил. Поздним утром, взмыв из лесов далеко внизу, появился
серый крылатый Могиена. Они навьючили на него седла, сбрую, меховые шкуры
- все, что несли, и тот поднялся в воздух и стал летать то выше, то ниже,
то на одном уровне с ними и время от времени (возможно, зовя своего
полосатого товарища, все еще охотившегося или пировавшего в лесах) вопил
пронзительно. Примерно в полдень они достигли очень трудного участка -
огромного выхода гранита; перебраться через него они могли, только связав
себя одной веревкой.
- Возможно, поднявшись на крылатом, ты нашел бы для нас лучшую
дорогу, чем эта, - сказал Могиену Роканнон. - Как жаль, что второй до сих
пор не прилетел!
Почему-то у него было чувство, что надо торопиться; ему хотелось
поскорее покинуть этот голый серый склон горы и укрыться под деревьями.
- Второй был очень усталым, когда мы его отпустили, - отозвался
Могиен, - и, может быть, ему до сих пор не удалось ничего для себя
поймать. Мой, когда мы летели через перевал, нагружен был меньше. Я
посмотрю, что по ту сторону гранитного выступа. Может, перенести разом нас
троих на расстоянии нескольких полетов стрелы у моего крылатого хватит
сил.
Могиен свистнул, и серый с покорностью, до сих пор изумлявшей
Роканнона в животном столь большом и столь плотоядном, сделал в воздухе
круг и опустился около них. Могиен одним движением вскочил на него,
пронзительно крикнул, взмыл на нем в воздух, и по золотым волосам
скользнул последний луч дневного светила, успевший прорваться сквозь
утолщающиеся на глазах нагромождения облаков.
По-прежнему дул пронизывающий, холодный ветер. Яхан съежился в
каменной выемке, глаза его были закрыты. Роканнон сидел и смотрел в даль,
на самом удаленном краю которой он скорее угадывал, чем видел блеск моря.
Он не разглядывал огромный туманный ландшафт, появлявшийся и исчезавший
между проплывающих облаков, а смотрел в одну точку на юго-юго-востоке.
Закрыл глаза. Прислушался... и услышал.
Странный дар получил он от обитателя пещеры, хранителя теплого
источника на этих безымянных горах; дар, которого, из всех мыслимых он
меньше всего для себя желал бы. Там, в темноте, у бьющего из глубин ключа,
он был обучен особому уменью, которое его соплеменники и люди Земли
наблюдали у других разумных видов, но которое у них самих, за редчайшими
исключениями, да и то только в форме коротких всплесков, абсолютно
отсутствовало. Держась как за якорь спасения за свою человеческую
сущность, он в страхе отринул обладание во всей полноте той силой, которой
обладал и которую предлагал хранитель родника. Что в Роканноне от этой
встречи осталось, так это способность "слышать" представителей одного
разумного вида, способность "слышать" из голосов всех миров один голос -
голос его врага.
Когда Кьо был с ними, Роканнон усвоил от него начатки общения без
помощи слов; но он не хотел узнавать мысли своих товарищей, когда те об
этом даже не подозревают. Там, где есть верность и любовь, понимание
должно быть всегда взаимным.
Но за теми, кто убил его товарищей и нарушил мир, он был вправе
следить, вправе их "слушать". Он сидел на гранитном выступе и вслушивался
в мысли людей в постройках среди холмов на тысячи футов вниз от него и на
сто километров от него вдаль. "Слушал" невнятную болтовню, гуденье
голосов, далекий гомон и бушеванье страстей. Разобрать в общем гаме
отдельные голоса он был не в состоянии также из-за множества (наверно,
сотни) разных мест, откуда те доносились; он слушал, как слушает младенец
- не выделяя из шума составляющие шум звуки. У хранителя родника был и
другой дар, о нем Роканнон только слышал на одной из планет, где до этого
побывал; дар "распечатывать" в другом индивиде телепатическую способность:
и обитатель пещеры научил Роканнона ее направлять, но Роканнон не успел
научиться пользоваться ею в полной мере. Его голова, заполнившаяся чужими
мыслями и чувствами, сейчас кружилась; казалось, тысяча незнакомцев нашла
в ней приют. Ни одного слова разобрать он не мог. "Слышал" он не слова, а
намерения, желания, чувства, пространственные ощущения многих индивидов,
безнадежно перемешавшиеся в его нервной системе; ощущал ужасающие вспышки
страха и зависти, потоки довольства, бездны сна, невероятно раздражающее
головокружение от полупонимания-получувства. И вдруг что-то поднялось из
этого хаоса, что-то абсолютно четкое, более ощутимое, чем чужая рука у
тебя на коже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48