но ведь таким был и Яхан, а Яхана они не
боялись. Они вели себя с Яханом как с Повелителем, равным, что бывшего
халланского раба ошеломляло и радовало. Однако с Роканноном они обращались
как с Повелителем над Повелителями, как с кем-то, кому равных здесь нет.
Обращались так с Роканноном все - за одним исключением.
Повелительница Ганье, невестка и наследница старого властителя замка,
овдовела за несколько месяцев до этого; но всегда рядом с ней можно было
видеть ее золотоволосого маленького сына. Роканнона застенчивый мальчик не
боялся, более того, он тянулся к этому странному взрослому и расспрашивал
того о горах, о странах на севере и о море. Роканнон терпеливо отвечал на
его вопросы. Мать слушала, спокойная и ласковая, как лучи дневного
светила; иногда поворачивала к Роканнону, улыбаясь, свое лицо - точно
такое, как у женщины, когда-то, давным-давно, появившейся в музее.
В конце концов он спросил у нее, что о нем думают в Замке Брейгна, и
она ответила откровенно:
- Думают, что ты из богов.
Употребила она слово, которое он впервые услышал в деревушке у замка
Толен: _п_е_д_а_н_.
- Это не так, - сказал он строго.
У нее вырвался короткий смешок.
- Почему они так думают? - спросил он раздраженно. - Разве у лиу
появляются боги с седыми волосами и искалеченными руками?
Лазерный луч с вертолета ударил в его правое запястье, и с тех пор он
правой рукой почти не мог пользоваться.
- А почему бы им и не появляться такими? - сказала Ганье, улыбаясь
гордо, но ласково. - Однако тебя считают богом потому, что ты пришел с
горы.
Лишь через несколько мгновений понял он, что она имеет в виду.
- Скажи, Повелительница Ганье, ты знаешь о... хранителе родника?
На ее лицо набежала тень.
- Об этом народе мы знаем только из преданий. Очень давно - с тех пор
сменилось девять поколений властителей Брейгны - Йоллт Большой поднялся
туда, где высоко, и вернулся изменившимся. Мы поняли, что ты встретился с
ними, Самыми Древними.
- Как вы смогли это понять?
- Когда ты бредил, ты все время говорил о цене, о полученном даре и о
цене, которую за него заплатил. Йоллт заплатил тоже... Ценой была твоя
правая рука, Повелитель Скиталец? - с неожиданной робостью спросила она.
- Нет. Я отдал бы обе свои руки, чтобы спасти то, что я потерял.
Он встал и подошел к окну этой комнаты в башне, окну, из которого
открывался вид на долины и холмы до самого моря. Высокий холм, на котором
стоял замок Брейгна, огибала река, разливавшаяся дальше вширь между холмов
более низких, ярко сверкающая, потом исчезавшая в туманных далях, где лишь
с трудом можно было разглядеть деревни, поля, башни замков и среди
бушующих синих гроз и внезапно прорывающихся вниз лучей дневного светила
снова блеск реки.
- Мест прекраснее я не видел, - сказал Роканнон, думая о том, что
Могиену увидеть их так и не довелось.
- Для меня они не так прекрасны, как были раньше.
- Почему, Повелительница Ганье?
- Из-за Чужих!
- Расскажи о них, Повелительница.
- Они появились у нас в конце прошлой зимы; их много, они летают на
больших воздушных лодках, и их оружие все сжигает. Никто не знает, откуда
они - о них не упоминается ни в одном предании. От реки Виарн до моря они
теперь единственные хозяева. Они убили или прогнали из родных мест жителей
восьми владений. Мы, живущие на этих холмах, теперь их пленники; мы не
смеем даже пасти свои стада на старых пастбищах. Сперва мы попробовали
воевать с Чужими. И мой муж, Ганхинг, был убит их сжигающим оружием. -
Взгляд Ганье скользнул по обожженной, искалеченной руке Роканнона, на
мгновенье она умолкла. - Они... убили его еще во время первой оттепели, и
он до сих пор не отмщен. Мы, Властители Суши, смирились и избегаем встреч
с Чужими! И некому заставить их заплатить за смерть Ганхинга!
- Они заплатят за нее, Повелительница Ганье; заплатят сполна. Ты
поняла, что я не бог, но, надеюсь, не считаешь все-таки, что человек я
вполне обычный?
- Нет, Повелитель, - отозвалась она. - Не считаю.
Дни проходили за днями, долгие дни лета длиною в год. Белые склоны
вершин над Брейгной стали синими; зерно на полях Брейгны созрело, было
сжато, опять посеяно и уже созревало снова, когда однажды к концу дня во
дворе, где в это время объезжали крылатых, Роканнон подсел к Яхану.
- Я продолжу свой путь на юг, Яхан. Ты останешься здесь.
- Нет, Скиталец! Разреши и мне...
Яхан не договорил, вспомнив, быть может, окутанный туманом морской
берег, где, увлеченный жаждой приключений, он ослушался Могиена. Роканнон,
улыбнувшись дружелюбно, сказал:
- Одному мне будет легче. А вернусь, уверен, я скоро.
- Но ведь я поклялся быть твоим верным рабом, Скиталец. Очень прошу,
разреши мне пойти с тобой.
- Когда утрачиваются имена, клятвы теряют силу. Ты поклялся служить
Роканнону, и было это по ту сторону гор. По эту сторону гор нет рабов и
нет человека, которого зовут Роканнон. Прошу тебя как друга, Яхан, не
говори больше об этом ни со мной, ни вообще с кем бы то ни было, но завтра
перед рассветом оседлай мне халланского крылатого.
И на следующий день, еще до рассвета, Яхан, крепко держа поводья
последнего оставшегося крылатого из Халлана, серого с полосами, стоял во
дворе прилетов и ждал Роканнона. Этот крылатый появился в Брейгне через
несколько дней после них, полуобмороженный, ослабевший от голода. Теперь
он снова стал гладким, и его снова переполняла энергия, он то и дело
грозно рычал и бил своим полосатым хвостом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48