– Но к сожалению, я уже дала Дмитрию Сергеевичу слово и не намерена его нарушать. Как ни жаль, но ты опоздал, Марат.
– Уверен, что не поздно еще все исправить. Я поговорю с Рощиным и он поймет нас. Судя по твоим суждениям и по характеристике твоей матери, он неплохой человек. – Марат старался уговорить Марину. В ее глазах застыло неподдельное отчаяние. Казалось, что она вот-вот разрыдается.
– Не мучай меня, уходи! – с трудом выговорила она.
Вместо ответа Марат поднялся, подошел к ней сзади, положил руки ей на плечи и крепко сдавил их. Он пальцами коснулся тонкой, бархатистой кожи на ее шее и медленно опустил одну руку на грудь.
– Не надо, очень тебя прошу! – простонала она, но не отстранила мужчину, а наоборот, выгнулась всем телом, подаваясь навстречу ласкам.
– Что ты со мной делаешь! Мы поступаем непорядочно.
Второй рукой Марат повернул ее лицо к себе и, не обращая внимания на ее слова, поцеловал. Марина не выдержала и закинула руки ему на шею. Марат, не прекращая ее целовать, поднял на руки и отнес в спальню…
Они оба не могли устоять. С Маратом Марина не притворялась и не стыдилась. Когда все закончилось, она откинулась на спину и еще долго лежала с закрытыми глазами, вытянувшись обнаженной на паласе и не проявляя малейшего желания возвращаться в реальный мир. Марат лежал рядом, а его рука покоилась на ее ноге.
– А теперь уходи, – подала первой голос Марина. – Иначе, я сойду с ума!
– Но это же нелепо! Мы созданы друг для друга…
– Будь мужчиной, не порть последнего впечатления о себе, – перебила его Марина. – Оно останется со мной навсегда.
Марат не стал больше спорить. Молча поднялся, оделся и покинул квартиру, уже не надеясь когда-нибудь увидеть Марину и сына.
К возвращению Рощина и Васятки она привела себя в порядок и, напустив на себя беззаботный вид, веселилась, носилась по квартире с сыном на руках. Но ее беззаботность не смогла скрыть особого блеска глаз, еще хранивших следы недавней встречи с любимым человеком.
Как ни гнала, в дальнейшем, она от себя его образ, он неотступно преследовал ее, а ночами она частенько называла Рощина Маратом и во сне непрерывно повторяла его имя.
За три дня до свадьбы на Марину и вовсе напала меланхолия. Она не сразу отвечала на обращенные к ней вопросы, была безразлична ко всему окружающему.
Такое поведение Марины не могло остаться незамеченным для Рощина. Более того, он прекрасно понимал, откуда ветер дует. Ночами он долго не засыпал, прислушиваясь к шепоту Марины и произнесенное ей во сне имя, всякий раз, эхом отдавалось в его измученной душе. Днем он ходил с воспаленными глазами, но делал вид, что ничего не происходит. Постоянно размышляя об одном и том же, он пришел к выводу: невозможно ощущать себя счастливым даже рядом с любимой женщиной, если та глубоко несчастна и любит другого.
За день до торжества он все-таки решился на откровенное объяснение.
– Марина, ты хорошо знаешь, как я люблю тебя и твоего сына. Был бы безумно счастлив разделить с вами остаток своей жизни, но я не уверен, что этого хочешь ты.
– Давай не будем сегодня об этом и так на душе кошки скребут.
– Будем и именно сегодня, – решительно заявил Дмитрий Сергеевич. – Потому что завтра – уже поздно. Я освобождаю тебя от твоего обязательства, жертва мне не нужна.
– Дима! – Марина села к нему на колени. – Ну что ты несешь?
– Скажи, только правду: ты любишь Марата?
– Имей в виду, сам напросился! – Лицо женщины приняло суровое выражение.
– Я думала, что смогу пересилить себя и забуду Марата, но это оказалось выше моих сил. А последняя встреча всколыхнула чувства к нему и обострила их до предела. Ты даже не представляешь, с каким трудом мне удается скрывать это от тебя.
– Тебе только кажется, что я ничего не замечаю.
– Тогда мне легче будет признаться тебе, я просто обязана сделать это. В тот день мы были близки, я не смогла устоять перед соблазном и изменила тебе с ним.
– Я давно догадался, – грустно сказал Дмитрий Сергеевич. – Ты ведь не замечаешь, что называешь меня Маратом и довольно-таки часто.
– Прости! Я ничего с собой не могу поделать! – Она опустила голову и устремила взгляд на пол. – Понимаю, что не заслуживаю прощения, но ничего не могу с собой поделать. Да! Я люблю его! Люблю!
– Как ни горько мне, но я не собираюсь связывать тебя по рукам и ногам. Лети навстречу своему счастью, обо мне не думай.
– Спасибо, дорогой! Ты очень благородный человек! – Она поцеловала его в лоб. – Но мы останемся близкими друзьями и обещаю, что никогда не забуду того, что ты для меня сделал.
– Нет, Марина! Быть друзьями у нас не получится. Смогли бы вы с Маратом стать просто друзьями?
– Опять ты прав, Дима. Не знаю, смогу ли когда-нибудь загладить перед тобой свою вину? Рощин ссадил ее с колен, поднялся и принялся расхаживать по комнате.
– Ни в чем ты не виновата: любовь слепа. А винить ее во всех своих бедах, по меньшей мере – глупо. – Он достал сигарету и закурил. – Я уволюсь и уеду в другой город, подальше отсюда. Время лечит.
– Не нужно тебе уезжать, потому что мы сами уедем. – Марина подошла к окну и долго смотрела вдаль и ничего не видела, по щекам катились слезы раскаяния…
Торжество у Кожевниковых было в самом разгаре. Стол накрыли в саду и гости с удовольствием расположились под тенью яблоневых деревьев.
Алексей и Светлана сияли от счастья, словно это была первая свадьба в их жизни и с радостью бросались в объятия к друг другу, после криков «Горько! Горько!».
Ирина Анатольевна с умилением смотрела на сына и невестку, украдкой вытирая платочком материнские слезы и думала, что на этот раз у них может все образуется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98