И третье, накройте миссис Кларкманн одеялом.
Уильям кивнул, и выражение муки исчезло с его лица. Он ведь привык выполнять команды.
Падильо посмотрел на свои руки, одну с пустым бокалом, другую — с пистолетом. Бокал протянул мне, пистолет убрал за пояс.
— Налить еще? — указал я на бокал.
Падильо кивнул.
— Они, должно быть, подсоединились к телефонной линии, — говорил он, похоже, с собой.
Я протянул ему бокал.
— Я думал, это сложно, особенно в таком доме.
Падильо покачал головой.
— Не для Крагштейна. Это же сделал кто-то из монтеров телефонной компании. Причем Крагштейну даже не пришлось платить. Он добился своего шантажом. Его любимый приемчик.
— Потому-то они и узнали про броневик.
— Совершенно верно.
— Ты думаешь, они перехватили его по пути?
— Едва ли, — вздохнул Падильо. — Скорее, они арендовали другой, а потом позвонили Аманде и сказали, что приедут на четверть часа раньше. Достать броневик в Нью-Йорке — не проблема, если знать, к кому обратиться, а у Крагштейна такие люди есть.
— Не знаю, что и сказать об Аманде, — я заставил себя посмотреть Падильо в глаза.
Лицо его закаменело.
— Ничего говорить не надо.
— Да, конечно. Я только подумал...
— Ничего говорить не надо, — и по его тону я понял, что так оно будет и лучше.
Он поставил бокал на стойку, посмотрел на меня.
— Ты не подобрал маленькую серую коробочку, которую она держала в руках?
— С кольцом? Нет.
— Раз оно стоит полмиллиона долларов, не след оставлять его на полу.
— Да, — кивнул я. — Чего ему там лежать.
Кольцо мы нашли без труда. Оно лежало все в той же коробочке, а коробочка так и осталась в левой руке Аманды. Падильо приподнял одеяло, поднял коробочку, протянул ее мне. Постоял, не отрывая глаз от Аманды. Я же открыл коробочку. Кольцо, возможно, и стоило полмиллиона долларов, но в тот момент я не дал бы за него и цента.
Я выехал из подземного гаража на Шестьдесят четвертую улицу как раз в тот момент, когда мужчины в темных костюмах и белых рубашках, выгрузившись из «форд-галакси», демонстрировали трем швейцарам свои удостоверения. Двое из них посмотрели на нас и тут же отвернулись, словно и не хотели нас видеть. Возможно, так оно и было.
Падильо сидел рядом со мной, король и Скейлз — на заднем сиденье.
— Что мы сделаем с машиной? — спросил я, когда мы вынырнули из тоннеля Линкольна.
— Оставим на стоянке, а квитанцию пошлем Уильяму.
— Хочу задать тебе еще один вопрос.
— Слишком уж ты волнуешься.
— Только насчет заказанных билетов.
— А что, собственно, тебя тревожит?
— Если ты заказывал их по телефону, об этом известно Крагштейну.
— Я не заказывал их по телефону, — успокоил меня Падильо.
— А кто заказывал?
— Никто. Билетов у нас нет.
Ньюарк с Денвером соединял ежедневный прямой рейс, но он, похоже, не пользовался особой популярностью, потому что билеты мы взяли без труда. Согласно расписанию, самолет рейса 855 прибывал в Денвер в четыре часа, так что мы успевали на рейс 367 «Юнайтед эйрлайнс», вылетающий из Денвера в 4.40 с тем, чтобы прибыть в Лос-Анджелес в 5.53, при условии, что никто из пассажиров не захочет лететь на Кубу.
Падильо повернулся ко мне.
— Сколько у тебя денег?
— Примерно пятьсот долларов.
— Ты сможешь заплатить за свой билет?
— Конечно, — я протянул кассиру две сотенные купюры и получил тринадцать долларов сдачи.
Вообще-то мне полагалось тринадцать долларов и десять центов, но Конгресс принял решение округлять сумму до доллара. То есть за билет стоимостью $162.02 пассажир платил $163, что не только упрощало работу кассирам, но и приносило авиакомпаниям пятьдесят миллионов долларов в год. Вот я и подумал, а не ввести ли такую же систему оплаты в нашем салуне.
Взглянув на билет, который передал мне Падильо, я узнал, что выписан он Р.Миллеру.
— Как ты назвал наших друзей?
— Ф. Джонс и Л. Браун.
— А себя?
— К. Смит.
— Превосходно. А что скрывается за "К"?
— Квинт.
Я лично знал людей, которые клялись, что денверский воздух может вылечить все, от рахита до туберкулеза. Но в наши дни едва ли они остались при своем мнении, особенно, увидев обволакивающее город серое одеяло смога. Горы, правда, просматривались, но такие грязно-серые, что их хотелось почистить.
— Я не знал, что в Денвере смог, — поделился я своими впечатлениями с Падильо. — Они что, импортируют его из Лос-Анджелеса?
— Нет, выращивают свой, — ответил Падильо. — Теперь этим занимаются все кому не лень.
Как только мы вошли в здание аэропорта Степлтон, по громкой связи объявили: "Мистер Квинт Смит, вас просят подойти к стойке "Юнайтед эйрлайно.
— Может, вас двое? — спросил я Падильо.
Тот покачал головой. Повернулся к королю и Скейлзу.
— Сядьте, — он указал на два стула. — Не двигайтесь, — затем посмотрел на меня. — Пойдешь ты. Я не хочу оставлять их одних.
— А кто тебя вызывает?
— Кто-нибудь от Бурмсера.
— Что мне им сказать?
— Ничего. Только слушай.
Я кивнул и зашагал к стойке «Юнайтед эйрлайнс», где блондинка с посеребренными ресницами мило мне улыбнулась и сказала, что два господина ждут меня в зале для почетных гостей. Она объяснила, как туда пройти, а, переступив порог, я без труда нашел тех, кто вызывал Падильо. В строгих костюмах-тройках, с аккуратными прическами, естественно, при галстуках. И направился прямо к ним.
— Времени у меня мало. Закажите виски с содовой.
Один из них, курносый, со светло-голубыми глазами, посмотрел на маленькую, четыре на пять дюймов, фотографию, которую держал в левой руке.
— Что-то вы не похожи на мистера Смита, приятель.
— Я — его посыльный.
— Мы бы предпочли переговорить с ним, — вмешался второй мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50