Сорок минут второго. Убийцей оказалась невинно выглядящая юная девушка. «Эркюль Пуаро поспел как раз вовремя, чтобы предотвратить новое убийство...» Мой подбородок упал на грудь. Затуманенным взором я взглянула на часы: десять минут третьего. Я бросила книгой в Табиду, который застонал, но не шелохнулся, и позволила моим глазам закрыться.
... Я гуляла по дороге, мощенной желтым кирпичом. Силуэты вдоль дороги не были маленькими, они были размером с человека, возможно, статуями. Фигуры были жесткими и неподвижными, застывшими в принятой позе. Я узнала некоторых из них. Би, Роджер, Кевин... Старая, старая женщина, одетая в выцветшее черное платье, на ее лице было много морщин. Мужчина в шляпе и белом галстуке с тяжелой золотой цепочкой от ручных часов, свешивающейся ему на пузо. Я стала двигаться быстрее. Еще женщины в старомодных одеждах, мантиях и свободных платьях. Ребенок с большими голубыми глазами, никогда не мигающими, – фарфоровая кукла в панталонах и с обручем. Высокий молодой человек в яркой униформе, с золотыми эполетами и шпагой на боку. Я бежала быстрее, чем самый быстрый олимпийский бегун, и чей-то голос где-то кричал: «Назад, дальше назад, дальше...» Фигуры осветились. Я ловила взгляды белых лиц, застывших, как мрамор, смотрела на одежды, пришедшие сюда из музеев и картинных галерей, – мантии из зеленого бархата двадцати ярдов в длину, гофрированные воротники, широкие рукава, отделанные мехом, вышитый золотом жесткий костюм герольда. «Назад, дальше назад...» Тоги, туники и домотканые плащи с эмалевыми фибулами, фигуры, сжимающиеся в размерах, темнеющие и сгибающиеся. С головокружительной скоростью я скользила по поверхности, и фигуры стали терять все человеческое. Они падали на четвереньки, на копыта, на лапы. Я летела так быстро, что казалось, будто они с такой же скоростью двигаются назад – ползут, скользят, плывут и все дальше сжимаются, в то время как тот же голос продолжал в одинаковой тональности свою литанию: «Дальше, дальше назад...» Назад, к самому началу, к бесформенным частицам материи, из которых произошли мы. Назад, к первозданной массе и органической химии. Я не могла больше смотреть на фигуры, которые корчились и бились вдоль дороги. Я двигалась слишком быстро. Когда я достигну конца, я разобьюсь или упаду. Я не могла остановиться...
Удар сотряс каждый мускул моего тела. Минуту я тряслась от страха, прежде чем поняла, что вокруг меня свет – свет от моей настольной лампы, которую я не выключила, и единственным корчащимся и бьющимся объектом был Табида, растянувшийся в моих ногах. Вдруг он сел и поднял голову. Звуки в моих ушах не были остатками ночного кошмара. Табида слышал их тоже.
Я соскочила с кровати. Дверь Би отворилась, как только я выбежала в коридор.
– Что случилось... – начала она.
– Наверное, Роджер напал на призрака, – предположила я.
Когда я завернула в коридор, находящийся в западном крыле, там было необычно темно. Лампочка возле двери Кевина погасла, оставив неосвещенным длинный участок. Именно здесь имели место видения. Вначале я различила только бесформенную массу, корчащуюся и дергающуюся подобно фигурам в моем сне, но значительно крупнее. Я резко остановилась, давая возможность Би догнать меня. Она не утратила трезвого разума и догадалась захватить с собой карманный фонарик. Его луч дал возможность увидеть на полу неожиданное зрелище: Кевин стоял на коленях, кисти его рук были сомкнуты на горле Роджера О'Нейла, лежавшего навзничь. Кевин всей массой навалился на него. Лицо Роджера было синим. У Би вырвался крик:
– Кевин! Прекрати сейчас же!
Реакция Кевина последовала мгновенно. Я предполагаю, что до него дошел тон, если не сами слова, которые он несколько тысяч раз слышал в детстве. Он отпустил Роджера и слез с него. Роджер поймал воздух длинным хриплым глотком. Оттолкнув племянника со своего пути, Би упала на колени перед Роджером.
– Дорогой, тебе плохо?
– Я могу больше никогда не заговорить, – прокаркал Роджер. Его рука потянулась к горлу. – Это очень глупый вопрос, любимая.
Кевин взывал поочередно ко всем святым из длинного списка, причем таким тоном, которого не одобрил бы отец Стивен.
– Всемогущий Боже, – закончил он. – Я виноват, я не знал, Роджер...
Резной деревянный сундук, почерневший от времени, стоял возле меня. Я упала на него.
– Я собирался в ванную комнату, – объяснял Кевин, – и увидел, что кто-то нырнул в сторону, как будто собирался спрятаться. Естественно, я подумал... Роджер, как вы? Давайте, я помогу вам подняться.
Роджер махнул рукой. Казалось, он больше поражен состраданием Кевина, чем попыткой его задушить.
– Я не беспомощен, мой мальчик. Ты нечаянно поймал меня или... Ладно, позвольте-ка мне, Би. Я способен подняться сам.
Он попытался сделать это. Бережно обхватив его рукой, Би обратила яростный взгляд на Кевина, который все еще сидел на корточках на полу. Выглядел он жалко.
– Кевин, ты идиот, неужели ты не читал моей записки? Я писала тебе, что Роджер переночует у нас.
– Я пошел сразу наверх, – сказал грустно Кевин. – Черт меня дернул, тетя Би. Я сказал, я очень виноват.
– Ладно. – Роджер выпрямился. – Его можно понять. Ничего страшного не случилось.
– Я действительно очень сожалею, – повторил Кевин.
Би повернулась к нему спиной.
– Пойдемте со мной, Роджер, и позвольте мне приложить что-нибудь к вашим синякам.
Она увела его с собой. Я поднялась.
– Ночь, Кевин. Спи крепко.
Время, чтобы уйти, было подходящим. Кевин уже начал терять самообладание, видя, что его жалкие оправдания отвергаются, и в следующую минуту он выплеснул бы свои эмоции на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85