– Если бы я мог предположить, что в нашем тихом обществе появился культ колдунов, я бы принял Роджера за главаря шабаша.
Усмехнувшись, Роджер приветственно поднял свой стакан.
– Какой еще культ? О чем вы говорите? – спросила Би.
– Всего лишь одна из дурацких идей Энн, – ответил Роджер. – У меня была возможность поговорить с этой маленькой белокурой кретинкой, прежде чем вы с Кевином пришли, Энн. В ее голове нет других мыслей, кроме как тащить Кевина к алтарю. Я понимаю, в следующем году она заканчивает учебу, а в ее колледже девушка, не имеющая к июню на пальце кольца, считается неудачницей.
– Кевин – вполне подходящая находка, – согласилась я. – Молодой, хорош собой, богатый, умный, мягкий, добрый...
Мой голос надломился. Это удивило меня так же, как и остальных. Я отвернула лицо в сторону.
– Ладно, Энн, – вмешалась Би. – Право, не стоит об этом. Дайте теперь мне сказать. Я собиралась ему сообщить в любом случае.
Это предложение звучало более великодушно, чем было на самом деле. Она, должно быть, знала, что Роджер все равно проболтается, даже если она обо всем умолчит. Но снотворное так и не было упомянуто.
Я думала, что отец Стивен будет напуган. Но он только стал казаться еще утомленнее. Пока Би говорила, морщины на его лице углублялись. Когда же она закончила, он устало покачал головой:
– Жаль, что вы это сделали. Я предостерегал вас.
– Я не вижу в этом никакого вреда, – сказала Би.
Я с горечью произнесла:
– «Величайшее искушение – вершить правые дела, не зная как, не умея».
Отец Стивен взглянул на меня с легкой улыбкой.
– Это Элиот, не так ли? Он всегда лаконичен. Но это не было правым делом. Не волнуйтесь, Би, мы обсудим это в другой раз.
– Вы все еще не отказались от вашего ритуала? – спросил Роджер.
– Я не могу принять историю, рассказанную Би, как последнее свидетельство.
– В любом случае мы согласны на него, – сказал Роджер. – Но заклинание...
– Не путайте, Роджер. Сколько раз можно повторять это? Я не могу проводить заклинание без лицензии епископа, и я не могу обращаться к нему с просьбой без разрешения Би.
– В таком случае это должно быть интересно, – пробормотал Роджер. – Я читал об этой процедуре, но никогда не видел, как ее проводят. Я не понимаю, почему христианский ритуал и символизм могут действовать на что-то, никогда особенно не почитавшее их.
– Ваша точка зрения ошибочна, Роджер. – Отец Стивен наклонился вперед, намереваясь начать спор. – Вы читали об английской церкви в Манлденхолле, которую недавно закрыли из-за того, что там поселились духи дохристианских идолопоклонников?
Роджер засмеялся:
– Да, я видел заметку в газете. Викарий думал, что церковь была построена на месте языческого храма, где приносились в жертву девственницы...
– Но точно ли вы передаете то, что случилось там на самом деле?
– Я не знаю насчет девственниц. В этом частном случае заклинания не помогут. Ведь так?
Они продолжали спорить, обрывая друг друга на протяжении всего ужина, и мое раздражение продолжало нарастать. Они были старыми друзьями, наслаждались своими дебатами, но они не имели права обсуждать данный предмет так, как будто упражнялись в риторике.
Би говорила очень мало. Мы перекинулись всего несколькими словами, пока убирали со стола, предоставив мужчинам продолжать их дискуссию. Затем мы все пошли в часовню.
III
Окно над алтарем было обращено на запад. В тот вечер оно сияло так же великолепно, как изысканное современное витражное стекло. Преобладали цвета светлой меди и золота. Находящаяся в широкой прямоугольной рамке высоко парящая масса перламутровых облаков, возможно, совпадала с импрессионистским видением Небесного града.
Би закрыла тяжелые дубовые двери. Даже Роджер казался подавленным, хотя его поведение было скорее данью уважения Би, чем окружающей его золотистой тишине. Отец Стивен был... выше. Или, по крайней мере, значительнее. Он не смотрел на нас и не разговаривал, он начал медленно спускаться в боковой придел. Би тихо прошла к ближайшей скамье. Мы уселись в ряд, подобно детям в старой воскресной школе. Би склонила голову и сложила руки. Роджер выпрямил корпус и прижал руки к бокам. Я тяжело опустилась на скамью, как это обычно бывает, когда меня насильно заставляют посещать церковь, опустила голову вниз и уставилась глазами в свои колени.
Отец Стивен стоял спиной к нам с поднятой головой. Он созерцал заход солнца или резное изображение на стене под окном – я затрудняюсь сказать, что именно.
Когда он начал говорить, его голос был таким вкрадчивым, что я не слышала всех слов. Я думаю, что это была одна из обычных молитв. Голос Би присоединился к его голосу и тоже был неразборчив.
После начальной молитвы он стал говорить более отчетливо, и смысл стал доходить до меня. Почти все было взято из Библии – различные псалмы и цитаты из Евангелия, в частности от Луки. Он повернулся лицом к нам. Предзакатное солнце окружило его седые волосы светящимся нимбом. Его голос был еще более выразителен, чем внешний вид, – низкий, но отчетливый, вкладывающий в привычные старинные фразы глубокий смысл и красивую мелодию. По мере того как продолжал звучать его тихий голос, я начала чувствовать, что засыпаю. Ничего удивительного в этом не было. У меня за плечами была полная событий ночь и полный забот день. Притихшее и умиротворенное, мое сознание перенеслось на поросшую мхом, окутанную вуалью из зеленых веток полянку. Воспоминания вовсе не казались неуместными, они находились в полной гармонии с мягким голосом, говорящим о любви, прощении и доброте.
Свет исчез так же внезапно, как если бы упала штора или был нажат выключатель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85