Но миссис Гроссмюллер не закалывала мужа, она его отравила.
Карен испустила сдавленный смешок. Когда-нибудь она сможет рассказывать историю миссис Гроссмюллер, находя ее забавной. Но в лучшем случае юмор будет черным, ибо есть что-то печальное и необъяснимое в настойчивости старой женщины — вина, страх или же не нашедшая выхода ярость. Подобная той ярости, которую носила в себе она сама, в чем только сейчас начинала признаваться себе?
Карен решительно обратилась к работе. Отпоротое от нижней юбки кружево как раз подойдет. Оно той же ширины, и его столько, что хватит для замены поврежденных кусков и еще останется на то, чтобы обшить платье внизу.
Карен отнесла кружева в ванную и залила теплой водой, чтобы они отмокали всю ночь. Теперь для того чтобы восстановить платье, требуется только жемчуг (он будет искусственным, но и прежний был тоже ненастоящий) и шелковый цветок для замены смятого бурого безобразия на боку. Отрезав для образца одну жемчужину, Карен начала составлять на последней странице список требуемых для реставрации платья материалов. Как научили ее предыдущие попытки штопки старой одежды, обычные хлопчатобумажные и полиэстеровые нитки оказываются слишком грубыми. Шелковые нитки можно достать в магазинах, специализирующихся на тонких тканях. Надо будет заказать набор разных цветов, а также соответствующие иголки. Пуговицы — если возможно, старые. Найти их будет непросто, но должны быть где-то источники таких вещей.
Карен продолжала время от времени поглядывать на часы. В полпервого она решила, что Черил уже не позвонит. Так или иначе, теперь она достаточно устала и будет спать крепко. Как она и надеялась, необходимость сосредоточиться на конкретной задаче успокоила ее нервы.
У Александра с нервами все было в порядке, что, к несчастью, нельзя было сказать о его мочевом пузыре. Пес хотел выйти и не воспринимал отказа. Когда он начал задирать лапу на складки покрывала, Карен сдалась. Александр, если захочет, может много что испортить, а если не удовлетворить его желание, он захочет обязательно.
Для того чтобы открыть дверь, ей пришлось разобрать завал из кастрюль. Пес стрелой вылетел на улицу. Ночной воздух был душным и неподвижным, но среди кустов собирались облачка тумана. Яростный шорох среди листвы и кошачий визг объяснили спешку собаки; кот задержался на крыше сарая, высказывая что-то нелестное своему преследователю. Карен увидела, как волшебными красными огоньками вспыхнули его глаза. Сиамский кот. У мистера ДеВото всегда сиамцы.
Александр ответил коту на своем собачьем языке. Только когда сиамец исчез, растворившись в темноте, лишь шорох листьев указывал, что кот действительно существовал. Александр приступил к делу весьма основательно, вполне возможно, что таким образом он наказывал Карен за нежелание выпустить его, и она, озабоченно переминаясь с ноги на ногу, выругалась вполголоса. Не имело смысла кричать на Александра, будоража соседей; он все равно не обратит на нее никакого внимания. Туман сгущался, и хотя даже дыхание ветра не шевелило воздух, бледно-белые языки, казалось, раскачивались и перемещались сами по себе.
В конце концов Александр сдался (Карен решила, что он отказался от мысли преследовать кота) и вернулся в дом. Карен перепроверила запоры и снова взгромоздила башню кастрюль. Александр проследовал за ней по всем комнатам, раздраженно пыхтя. Он знал, что ему полагается угощение, но Карен решила подождать до тех пор, пока собака не поднимется с нею наверх.
Во сне, сразу же охватившем ее, Карен пробиралась по странной местности, среди руин, циклопических колонн и груд рассыпанных камней. На камнях были изображения, но хотя Карен исследовала их с нелепым для кошмара усердием, она не могла понять их смысл. Наконец вдалеке в мутном багрянце она увидела какое-то уцелевшее сооружение, нависшее над равниной. Она побежала к нему. Столп, зашатавшись, рухнул, его осколки упали на землю, но не с глухим стуком, а с металлическим звоном.
Из объятий сна ее вырвал лай. Каждая ее мышца была напряжена до боли. Александр стоял у окна. От скрежета его когтей по стеклу по коже Карен побежали мурашки.
Карен шарила в поисках выключателя. Казалось, потребовалась целая вечность, чтобы его найти. Пес лаял все злее и яростнее. Подбежав к двери, он заскреб по ней когтями, затем вернулся к окну.
Кот, подумала она. Должно быть, Александр услышал кота. У сиамцев громкие голоса. Настолько громкие, что их можно услышать через закрытые окна, при шуме работающего кондиционера.
Вцепившись в спасительную мысль о коте, Карен вылезла из кровати и подошла к окну.
Сгустившийся туман был почти непроницаем. Крыши и трубы соседних домов стали невидимыми; очертания близлежащих предметов призрачно сияли, мягко-серые стволы отливали влажным перламутром, садовые скамейки блестели в свете лампы у задней двери, словно серебряные троны.
На одной скамейке что-то сидело.
Оно сидело на террасе, достаточно близко к свету, и Карен ясно смогла разглядеть эту форму, занимавшую, точнее заполнявшую, скамейку, подобно огромной перине, которую взбили и поправили, грубо придав ей вид человеческого тела. Возможно, туман смягчал ее контуры, которые, казалось, растворялись в пустоте.
Александр по-прежнему пытался лаять, но уже так задыхался, что из его горла доносились только слабые писки. Возможно, именно намек на комическую ситуацию позволил Карен удержаться на ногах. Звук, сорвавшийся с ее губ, был трогательно похож на писк Александра, но Карен, поднимая почти не дрожащие руки, вообще-то хотела засмеяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109