– Что вы об этом думаете?
– Наверное, то же самое, что и вы, – ответил Мельник. – Мне это не нравится, но я не знаю что делать. Может, поднять перехватчики?
Вертер покачал головой.
– А что это даст? Я могу себе представить только три возможности: или все в порядке, или в самолет подложена бомба, или Харди находится на борту самолета. У вас есть что-нибудь другое?
Мельник покачал головой.
– Значит, если все в порядке, то нам ничего не надо делать. Но если в самолет подложена бомба, то что смогут сделать военные самолеты? То же самое, если Харди находится на борту. Что они смогут сделать? Пристроиться рядом и застрелить его из дальнобойной винтовки?
– Но ведь на борту находятся агенты службы безопасности, разве не так?
Вертер кивнул.
– Если там появится Харди, то они должны с ним справиться. Не мог же он протащить на борт самолета целую группу наемных убийц.
– Может быть, стоит предупредить службу безопасности по радио?
Вертер покачал головой. Мы не можем сказать по радио ни единого слова о еще одной возможной попытке покушения, если, конечно, у нас не будет очень весомых причин считать, что Харди находится на борту президентского самолета. Из-за одного нашего подозрения мы не имеем права ввергать всю страну в панику.
Мельник не ответил. Он никогда не афишировал своих подозрений, он предпочитал действовать в соответствии с ними.
– Когда у нас появится возможность связаться с самолетом по закрытой линии, мы сможем предупредить их о Харди. Но, с другой стороны, если в самолет заложена бомба, то у нас, по крайней мере, есть немного времени. Харди не мог точно знать время взлета президентского самолета, а так как полет длится шесть часов, он, возможно, установил ее на два или три часа вперед, чтобы быть уверенным, что она не взорвется до того момента, как президент прибудет к самолету.
Мельник кивнул.
– Поблагодарим судьбу за эту небольшую удачу.
– В любом случае, мы обязательно должны выяснить, почему не работает телефонная линия прямой связи.
– Меня как раз и беспокоит, – сказал Мельник, – что не отвечает телефон закрытой связи. Ведь у него должна быть дублирующая система, не так ли? Эта линия слишком важна, чтобы допускать ее выход из строя из-за какой-то неисправности.
Вертер не знал что сказать. Мельник был прав, но пилот доложил, что все в порядке. Внезапно в голове у него промелькнула смутная идея.
– Элис! – крикнул он. – Свяжитесь с пунктом управления полетами в Солт-Лейк-сити и разыщите кого-нибудь, кто знал бы голос пилота президентского самолета!
– Вы думаете… – начал Мельник. Ему было совершенно ясно, что за идея осенила Вертера, и он был прав. Харди был летчиком-истребителем в морской пехоте, и сегодня утром он уже обманул их, когда, говоря по телефону, выдал себя за другого.
Они сидели и несколько минут смотрели друг на друга, потом в кабинет вошла Элис.
– Я связалась с Солт-Лейк-сити, но у них никто не знает голос полковника Линдгрена.
– Чей?
– Полковник Роберт Ли Линдгрен. На базе ВВС Эндрюс мне сказали, что он является пилотом президентского самолета.
Вертер вскочил и вышел из-за стола.
– Я иду на узел связи, – сказал он. – Передайте им, что сложилась чрезвычайная ситуация. Пусть установят прямую радиосвязь с президентским самолетом. Далее, позвоните снова на базу Эндрюс и выясните все что можно о Линдгрене, особенно, нет ли в его голосе какого-нибудь акцента, или других ярковыраженных примет.
С этими словами Вертер удалился в сопровождении Мельника.
Когда Вертер ворвался на узел связи, он застал там Эда Бегли, начальника узла собственной персоной, расположившегося с наушниками на голове перед шкалой настройки.
– Ты уже связался с ними? – спросил Вертер.
– Остынь, парень, – ответил Бегли, сняв наушники, но продолжая смотреть на шкалу настройки. – С этой аппаратурой мы не можем связаться с Калифорнией.
– Но он сейчас летит над Невадой.
– Невада, Калифорния – какая разница. Оба штата далеко, земля круглая, а радиоволны распространяются по прямой. Помнишь, чему тебя учили в университете?
– Ты хочешь сказать, что мы отсюда не можем связаться с ними?
– Ты слушай меня и тогда поймешь, что я хочу сказать. Обычными средствами связи ничего не выйдет, поэтому я пытаюсь связаться с ними через спутник. – Бегли повернулся к Вертеру. – Но это нарушение правил, парень, и я надеюсь, черт побери, что ты знаешь, что делаешь.
– Поверь мне, – сказал Вертер. Бегли кисло улыбнулся.
– Верить людям, когда они просят тебя нарушать установленный порядок, это не самый лучший путь к будущей карьере в ФБР. – Но Бегли снова надел наушники и защелкал тумблерами. Через минуту он сказал:
– Ага, вот они. – Он снял наушники, повернул выключатель и комната наполнилась треском радиопомех. Бегли начал говорить в микрофон, который держал в руке.
– Борт номер один, говорит штаб-квартира ФБР в Нью-Йорке. Прием. – Затем он протянул микрофон Вертеру.
На высоте двадцать девять тысяч футов над пустыней Невада Харди тоже включил микрофон.
– Нью-Йорк, я борт номер один, – ответил Харди. – Чем могу быть полезен?
– Обычная проверка, – сказал Вертер. – Что случилось с телефоном прямой связи?
– Мне сказали, что вроде бы ничего страшного, минут через десять заработает. Хотите, чтобы я что-нибудь передал?
– Нет. Как проходит полет?
– У меня все отлично. А у вас были еще какие-нибудь проблемы на земле?
Вертер нахмурился.
– Нет, никаких проблем. Счастливого полета.
– Спасибо, я борт номер Один, конец связи.
Мельник посмотрел на Вертера, но тот покачал головой.
– Нет, это не тот голос, который говорил со мной утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161