В этот момент в помещение узла связи торопливо вошла Элис.
– Я снова связалась с базой Эндрюс. Линдгрен техасец, и у него такой сильный акцент, что они все смеются над ним по этому поводу.
Вертер посмотрел на Мельника и пожал плечами.
– Мне кажется, что это был он, все в порядке. – Он посмотрел на часы. – Мы подождем, пока наладят прямую связь, и попросим их сесть в Солт-Лейк-сити или в Денвере, где ближе. – Вертер нервно постучал по крышке стола. – Я бы хотел, чтобы он сел прямо сейчас.
– Лишние десять минут не имеют значения, – сказал Мельник.
– Борт номер один, – снова внезапно заработало радио. – Говорит диспетчерская Солт-Лейк-сити. Вы покидаете нашу зону, держите связь с диспетчерской Денвера на частоте 130,25.
– Вас понял, Солт-Лейк-сити. Связь с диспетчерской Денвера на частоте 130,25. Спасибо и до свидания, – сказал Харди.
Он настроил радиостанцию на новую частоту и снова заговорил:
– Диспетчерская Денвера, я борт номер один, следую эшелоном двадцать девять тысяч.
– Вас понял, борт номер один, – ответила диспетчерская Денвера. – Вижу вас на радаре, продолжайте следовать эшелоном двадцать девять тысяч.
Затем наступила тишина, и медленно потекли минуты. Харди представил в своем воображении две картины. Первая – «Боинг 707» с кубинцами на борту приближается к нему с северо-востока, они должны будут скоро встретиться. Харди посмотрел в боковое стекло, пытаясь увидеть самолет с кубинцами, хотя знал, что первым признаком их приближения будет вызов по радио из диспетчерской Денвера.
Вторая картина была штаб-квартира ФБР в Нью-Йорке. Харди никогда не был там, но он так ясно представил себе, что там происходит, как будто увидел эту сцену на экране телевизора. Вертер, агент, который разговаривал с ним утром по телефону, а может быть, и только что по радио, не находит себе места и мечется взад и вперед, ожидая, когда заработает прямая линия связи. Он подождет еще десять минут, может быть, пятнадцать, а потом начнет снова вызывать его, и на этот раз от него будет не так-то просто отвязаться. Конечно, ни Вертер, ни кто-либо другой не смогли бы спасти президента, если бы Харди решил убить его, но на уме у него было совсем другое, и для успешного выполнения задуманного плана Вертер и все остальные должны были поверить в то, во что Харди хотел их заставить поверить. Поэтому ему надо будет отвязаться от них так, чтобы не вызвать подозрений.
Как и во всех центрах управления воздушным движением, диспетчеры центра в Денвере работали с радарами в режиме ответчиков. Это означало, что на их экранах светились отметки только самолетов с ответчиками, а все остальные воздушные средства не высвечивались. Такой режим устанавливался для того, чтобы сократить количество отметок на экранах радаров до такого числа, при котором диспетчер был в состоянии следить за передвижением воздушных объектов. Иногда для получения полной картины воздушного движения радары переводились в режим общего слежения, и тогда на экране появлялись отметки всех воздушных средств, засеченных радарами. – Марфи, ты не хочешь взглянуть, что здесь происходит? – крикнул один из диспетчеров, и начальник смены подошел к нему. Билл Эндлер, один из новичков-диспетчеров, как раз переключил радар на режим общего обзора. Он указал на отметку на экране. – Последи за ним несколько секунд. Они молча смотрели на экран, потом Марфи сказал:
– Этот сукин сын действительно движется, так ведь? Эндлер кивнул.
– Я считаю, что он движется со скоростью узлов пятьсот.
Они снова молча уставились на экран. Остальные неопознанные отметки обозначали самолеты без ответчиков, и все они были частные или небольшие самолеты с одним, в лучшем случае, с двумя двигателями. Большинство из них летели со скоростью менее двухсот узлов, и ни один из этих самолетов не мог развить скорость свыше трехсот узлов. А этот самолет двигался между ними гораздо быстрее, как пчела между воздушными шариками.
– И еще одно… – сказал Эндлер, указывая на другую отметку, возле которой светилось обозначение кода ответчика президентского самолета.
Они увидели на экране, что отметка, обозначающая президентский самолет, строго горизонтально движется вправо по экрану, что соответствовало направлению полета с запада на восток, а отметка неопознанного самолета двигалась под небольшим углом вертикально, что соответствовало направлению полета северо-восток – юго-запад. Прикинув направление движения обеих отметок, диспетчеры решили, что их курсы могут пересечься.
– Вот этот, – сказал Марфи, указывая на отметку неопознанного самолета, – должен быть реактивным самолетом. Авиалайнер, судя по величине сигнала. Летит без ответчика, и, значит, должен двигаться ниже контролируемой зоны, а президентский самолет летит на высоте двадцать девять тысяч, так что столкновения быть не должно.
Эндлер кивнул. Никакой опасности не было, расстояние по высоте полета самолетов было примерно в пятнадцать тысяч футов, и они не должны были подойти друг к другу меньше чем на три мили.
Теоретически все было так, но одной теории маловато. Марфи взял микрофон.
– Борт номер один, говорит диспетчерская Денвера. При звуке радио Харди подпрыгнул. Интересно, это ФБР, или сообщение о кубинцах?
– Я борт номер один, – ответил он голосом Линдгрена.
– Борт номер один, говорит диспетчерская Денвера, у нас на экране радара появилась отметка неопознанного воздушного средства, движется в вашем направлении, 120° слева, дистанция двадцать миль.
– Денвер, я борт номер один, – ответил Харди. – Обнаружен неопознанный самолет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161