— спросил Брунетти.— Может, семья? Деловые партнеры? Сотрудники фирмы? — предположил Вьянелло и, видя реакцию Брунетти, добавил: — Простите, ничего оригинального в голову не приходит. При мне о нем никто никогда не упоминал.— Я поговорю с его женой, но точно не раньше двенадцати. А вас я попрошу сходить до обеда к нему в контору и поглядеть, какая там атмосфера после его смерти.— Думаете, они сегодня работают? На следующий день после убийства начальника?— Вот это-то и интересно будет выяснить, — ответил Брунетти. — Синьорина Элеттра что-то слышала о его сделках то ли с Польшей, то ли с Чехословакией. Поспрашивай, знает ли об этом кто-нибудь из его сотрудников. Ей кажется, она читала о чем-то таком в газетах, но точно ничего не помнит. Ну и, конечно, задай стандартные вопросы.Они так давно работали вместе, что не было ни малейшей необходимости уточнять, что это за «стандартные вопросы»: нет ли каких-нибудь обиженных сотрудников, недовольных партнеров по бизнесу, ревнивого мужа, не ревнивая ли у него самого жена. У Вьянелло был особый талант: он умел разговорить человека. Особенно хорошо у него это получалось с венецианцами: те, кого он опрашивал, просто таяли, когда этот добродушный здоровяк с видимым удовольствием переходил на их диалект, — именно такая лингвистическая уловка не раз заставляла его собеседников помимо собственной воли выбалтывать свои тайны.— Что-нибудь еще, синьор?— Да. Сегодня утром я занят, да и днем попытаюсь встретиться с вдовой убитого, так что хотел отправить кого-нибудь на вокзал, побеседовать с проводницей, обнаружившей тело. Выясните, может, она что-то видела. — Предупреждая возражения Вьянелло, он добавил: — Знаю, знаю! Если кто-то что-то и видел, то уже рассказал бы об этом. Но я все равно хочу, чтобы им задали эти вопросы.— Да, синьор.— И я хотел бы увидеть список имен и адресов всех пассажиров, находившихся в поезде на момент его остановки, и полный текст их ответов на все вопросы.— Как вы думаете, синьор, почему его не ограбили?— Если его убили, чтобы ограбить, то преступник мог услышать, как кто-то идет по коридору, испугаться и не успеть обыскать жертву. Но есть и другой вариант: тот, кто это сделал, хотел показать нам, что это было не ограбление.— Да, но ведь это не логично! — возразил Вьянелло. — Разве не выгодней заставить нас поверить, что это именно ограбление?— Это зависит от того, зачем было его убивать.Вьянелло подумал немного и сказал:— Да, пожалуй.Но произнес он это таким тоном, что было ясно: аргументы не убедили его до конца. Все-таки не укладывалось в голове, зачем злоумышленнику отдавать полиции такой козырь.Вьянелло не хотелось тратить время в поисках ответа на свой вопрос, поэтому он поднялся и сказал:— Я отправляюсь к нему в контору, попробую что-нибудь разузнать. Вы будете на месте после обеда?— Возможно. Зависит от того, когда я смогу повидать вдову. Я оставлю вам записку.— Хорошо. Тогда увидимся после обеда, — заключил Вьянелло и вышел из кабинета.Брунетти вернулся к изучению дела. Он открыл папку, нашел номер домашнего телефона Тревизана и набрал его. Трубку взяли только на десятый гудок— Слушаю, — сказал мужской голос в трубке.— Это дом адвоката Тревизана? — спросил Брунетти.— Простите, а кто это говорит?— Это комиссар Гвидо Брунетти. Могу я поговорить с синьорой Тревизан?— Моя сестра не в состоянии подходить к телефону.Брунетти перелистал дело, нашел страничку, где была указана девичья фамилия синьоры Тревизан, и сказал:— Синьор Лотто, простите, что приходится беспокоить в такую минуту вас и тем более вашу сестру, но мне совершенно необходимо поговорить с ней, чем скорее, тем лучше.— Боюсь, это невозможно, комиссар. Моя сестра приняла сильное успокоительное и не сможет никого принять. Ее все это буквально подкосило.— Я понимаю, ей сейчас очень больно, синьор Лотто, и позвольте мне выразить самые искренние соболезнования. Но нам необходимо поговорить с кем-то из семьи, прежде чем мы сможем начать расследование.— Какая именно информация вас интересует?— Нам нужно получить более четкое представление о жизни адвоката Тревизана, о его профессиональной и деловой деятельности, связях и партнерах. До тех пор, пока мы не будем располагать такой информацией, мы не сможем понять мотив преступления.— Я думал, это было ограбление, — проговорил Лотто.— У него ничего не забрали.— Но это единственное, почему могли убить моего зятя! Вора, наверное, кто-то вспугнул.— Вы правы, синьор Лотто, очень возможно, что так все и было. Но мы бы очень хотели поговорить с вашей сестрой, хотя бы для того, чтобы исключить все остальные варианты и полностью сконцентрироваться на гипотезе неудавшегося ограбления.— Какие еще «другие варианты»? — гневно воскликнул синьор Лотто. — Уверяю вас, что в жизни моего зятя не было ровным счетом ничего необычного.— Я в этом ни минуты не сомневаюсь, синьор Лотто, но тем не менее я обязан побеседовать с вашей сестрой.Последовала долгая пауза, и наконец Лотто спросил:— Когда?— Сегодня днем, — ответил Брунетти и с трудом удержался, чтобы не добавить: «если можно». Еще одна долгая пауза.— Подождите, пожалуйста, — сказал Лотто и отложил трубку. Его не было так долго, что Брунетти достал из ящика стола листочек бумаги и начал писать на нем слово «Чехословакия», пытаясь вспомнить правильное написание. Он как раз выводил на своем листке шестой вариант, когда в трубке вновь послышался голос Лотто:— Приходите сегодня в четыре, с вами поговорят либо моя сестра, либо я.— В четыре, — повторил Брунетти. — Тогда до встречи, — только и сказал он, прежде чем попрощаться и повесить трубку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81