— Я и не отказываюсь. Только пусть сначала почувствует на себе, что такое тюрьма. Страх обычно развязывает язык, в особенности женщинам.— Вот вы какой! Хладнокровный злодей, да? — проговорил делла Корте не без уважения.Брунетти пожал плечами.— Она может знать что-то, имеющее отношение к убийству. Чем сильнее она будет напугана и растеряна, тем скорее расскажет нам то, что знает.Делла Корте улыбнулся, трогаясь с места.— А я уж было подумал, что вы вот-вот начнете мне рассказывать сказки про шлюх с золотым сердцем, — бросил он на ходу.Брунетти оттолкнулся от машины и зашагал в сторону вокзала. Он сделал пару шагов, обернулся, глянул вслед делла Корте, который уже поднимал стекло.— Людей с золотым сердцем не бывает! — выкрикнул Гвидо, но капитан, похоже, его не услышал.На следующее утро синьорина Элеттра первым делом сообщила ему, что нашла ту статью о Тревизане в «Газеттино», но что она представляет собой совершенно безобидный рассказ о совместном предприятии — туристической фирме, которую он организовал через торговые палаты Венеции и Праги. В жизни синьоры Тревизан, по крайней мере если верить журналисту светской хроники, тоже не было ничего скандального.Хотя Брунетти и ожидал чего-то подобного, он все же ощутил разочарование. Он попросил синьорину Элеттру обратиться к Джорджо — к собственному удивлению, комиссар уже говорил о нем, будто о старом друге, — и попросить его добыть список звонков, поступавших на телефонный номер бара «У Пинетты». Затем он неторопливо прочел накопившуюся почту и сделал пару звонков по поводу одного из писем.После этого он позвонил Вьянелло и распорядился отправить в бар «У Пинетты» троих сотрудников, чтобы арестовать Мару и ее сутенера. И больше у него уже не оставалось выбора, кроме как заняться наваленными на столе бумагами. Он так и поступил, но воспринимать всерьез то, что он читал, удавалось с трудом: МВД прислало статистику по кадровому обеспечению на ближайшие пять лет, расчет, во что может обойтись установка компьютерной связи с Интерполом, а также техническое описание и боевые характеристики новой модели пистолета. Брунетти с отвращением отпихнул все эти бумаги в сторону. Не так давно квесторе получил извещение от министра внутренних дел о том, что в следующем году бюджет полиции планируется урезать на пятнадцать, а может, и на все двадцать процентов и что роста финансирования в ближайшем будущем не предвидится. А эти дураки из Рима все шлют и шлют им какие-то проекты, планы, будто денег у полиции хоть отбавляй, будто их еще не все разворовали и перекачали на секретные счета в Швейцарии.Он взял листок с техническим описанием пистолета, который никто никогда не купит, перевернул его и стал составлять список людей, с которыми хотел поговорить: вдова Тревизана, ее брат, ее дочь Франческа и еще кто-нибудь, кто мог бы дать ему точную информацию и о профессиональной деятельности, и о частной жизни Тревизана.В другую колонку он начал вписывать то, что не давало ему покоя: рассказ (или выдумка) Франчески о том, что ее могут похитить; нежелание Лотто предоставлять ему список клиентов Тревизана; изумление Лотто при упоминании имени Рино Фаверо.Но больше всего, осознал он, его занимали эти телефонные номера, эти звонки в самые разные места, здесь по-прежнему не было ни мало-мальски четкой картины, ни сколько-нибудь внятных объяснений.Он полез в нижний ящик стола за телефонным справочником и вдруг подумал, как было бы удобно, по примеру Фаверо, вести отдельную записную книжку с телефонными номерами, по которым особенно часто звонишь. Но сейчас он искал номер, по которому не звонил вообще никогда, не желал требовать плату за когда-то оказанную услугу.Это случилось три года тому назад. Как-то вечером ему позвонил приятель, фармацевт Данило, и попросил Брунетти заехать к нему домой. Приехав, Гвидо обнаружил, что у его друга огромный фонарь под глазом, словно он только что серьезно подрался. Выяснилось, что драки как таковой не было, ибо сам Данило никого и пальцем не тронул.Он как раз закрывался на ночь, когда в аптеку вломился какой-то молодой человек. Данило совсем не сопротивлялся, не издал ни звука, даже когда тот кинулся к шкафу, где хранились наркотические лекарственные препараты, и схватил семь ампул морфия. Но он узнал налетчика и крикнул ему вслед: «Роберто, так нельзя!» — за что немедленно получил оплеуху, да такую сильную, что отлетел и ударился об угол прилавка.Роберто, как было известно не только Данило и Брунетти, но и почти всей полиции города, был единственным сыном Марио Беньямино, возглавляющего уголовный суд Венеции. Вплоть до того злополучного вечера наркотическая зависимость не толкала его на применение силы: он доставал все, что нужно, по поддельным рецептам и на деньги, которые выручал от продажи всяких мелочей, украденных из дома родителей или друзей. Но теперь, когда он совершил нападение, пусть непреднамеренное, на аптекаря, он мог считаться уголовным преступником. После разговора с Данило Брунетти отправился к судье домой и провел там больше часа; на следующее же утро судья Беньямино отвез своего сына в небольшую частную клинику неподалеку от Цюриха, где Роберто пробыл полгода; вернувшись, он поступил учеником в гончарную мастерскую близ Милана.Импульсивное великодушие Брунетти осталось тайной между ним и судьей; до поры до времени эта история была подобно паре страшно дорогих туфель, пылящихся в шкафу: их купили когда-то давно, а носить не стали, и каждый раз, натыкаясь на коробку с ними в поисках чего-то еще или наступая на них в суматохе, хозяин морщится, вспоминая о бездарно потраченных деньгах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81