А когда пришло время выписываться, пришел Франко. — Сказав это, она кивнула куда-то влево, будто была уверена, что именно там, за стенкой, его и держат. — Он заплатил по всем моим счетам и привез в Местре. С тех пор я на него и работаю. — Она допила кофе и поставила чашку на поднос.Брунетти слышал подобные истории бессчетное количество раз, но впервые он не уловил в рассказе ни единой нотки жалости к себе, ни единой попытки представить себя жертвой неумолимых обстоятельств.— Скажи, а он, — Брунетти тоже кивнул в направлении соседней комнаты, хотя Франко, как потом выяснилось, находился через коридор от них, — он имел какое-то отношение к бару в Милане или здесь, в Местре? Или к Эдуардо?Она уставилась в пол:— Я не знаю.Брунетти молчал. Тогда она добавила:— Мне кажется, он меня купил. Или мой контракт.Она подняла глаза на Гвидо и спросила:— Зачем тебе это знать?Брунетти не счел нужным ее обманывать.— Мы нашли телефон того бара, в котором ты сейчас работаешь, в ходе другого расследования. Теперь пытаемся выяснить, как это может быть связано с нашим делом.— А что это за расследование?— Этого я тебе сказать не могу, — ответил Брунетти, — но пока что оно не имеет отношения ни к тебе, ни к Эдуардо, ни к твоей истории.— Можно задать тебе вопрос? — проговорила она.Когда он слышал подобное от Кьяры, то, как правило, говорил, что спросить-то можно, только это не значит, что он ответит. На сей раз он сказал:— Конечно, спрашивай.— А это никак не связано с тем… — она запнулась, подыскивая слова, — то есть с теми из наших, кто помер за это время.— Кого ты подразумеваешь под «нашими»? — спросил Брунетти.— Шлюх, — пояснила Мара.— Нет, никак, — тут же ответил он, и она поверила. — Почему ты спрашиваешь?— Да так. До нас всякие слухи доходят. — Она потянулась к подносу, взяла бутерброд и откусила маленький кусочек, потом рассеянно стряхнула с груди крошки.— Какие слухи?— Всякие, — сказала она и откусила еще кусок.— Мара, — Брунетти пытался нащупать правильный тон, — если ты хочешь мне что-то рассказать или о чем-то спросить, это останется между нами.Он замолчал на мгновение и добавил, прежде чем она успела что-либо произнести:— Если, конечно, речь не идет о преступлении. А так можешь смело делиться со мной, чем хочешь, и задавать любые вопросы, — это не выйдет за пределы комнаты.— Не для протокола?— Не для протокола.— Как тебя зовут? — спросила она.— Гвидо.Она улыбнулась, сообразив, что он представился своим настоящим именем.— Стало быть, Гвидо-сантехник?Он кивнул.Мара откусила еще кусочек бутерброда.— Всякие слухи доходят, — проговорила она, проглотив его и снова стряхивая крошки. — Знаешь, когда что-то случается, молва распространяется быстро. Так что всякое, бывает, услышишь, но никогда не помнишь толком ни где слышал, ни от кого.— Что именно ты слышала, Мара?— Что кто-то убивает таких, как мы. — Едва выговорив это, она тряхнула головой. — Нет, не так. Не убивает. Но много наших умирает.— Не понимаю, в чем разница, — сказал Брунетти.— Помню, была одна девчонка. Имени не знаю, худенькая такая, из Югославии. Летом с собой покончила. Потом еще Аня, из Болгарии, тоже счеты с жизнью свела. Худышку я не знала, а вот с Аней была знакома. Она никому не отказывала.Брунетти сообразил, о каких преступлениях идет речь, и он точно помнил, что полиция не смогла установить даже имен жертв.— И еще эта история с грузовиком. — Мара замолчала и взглянула на комиссара. В голове Брунетти мелькнуло какое-то воспоминание, но очень смутное.Не дождавшись его реакции, она продолжила:— Одна моя знакомая слышала, она забыла где, что в том грузовике перевозили девушек сюда, в Италию. Откуда, не помню.— Они ехали сюда, чтобы заниматься проституцией? — спросил Гвидо и тут же пожалел об этом.Она подалась назад и замолчала. Взгляд стал совсем другим, будто подернулся пеленой.— Я не помню, — отрезала она.По голосу Мары Брунетти понял, что контакт с ней потерян, что его вопрос мгновенно оборвал ту тоненькую нить взаимопонимания, которая связывала их минуту назад.— Ты когда-нибудь об этом рассказывала? — спросил он.— Полиции, что ли? — уточнила она и фыркнула, как бы не веря своим ушам. Так и не ответив на вопрос, она швырнула недоеденный бутерброд на поднос.— Ты мне обвинение предъявлять собираешься? — поинтересовалась она.— Нет, — сказал Брунетти.— Так я могу сваливать? — Женщина, с которой он только что разговаривал, исчезла. Перед ним вновь была та проститутка, что привела его накануне к себе домой.— Да, ты можешь идти. Хоть сейчас, — сказал Гвидо и добавил, не дав ей даже подняться со стула: — Для тебя не опасно выходить отсюда раньше, чем он? — Он кивнул в сторону комнаты, в которой на самом деле не было Франко.— Этот? — Она презрительно хмыкнула.Брунетти подошел к двери, постучал и сказал появившемуся на пороге Гравини:— Синьорина свободна.Она подхватила жакет, прошла мимо Брунетти к выходу и, ни слова не говоря, удалилась. Брунетти взглянул на Гравини.— Спасибо за кофе, — сказал он и снова взял папку, которую молодой человек так и держал в руках.— Не за что, Dottore. — Вы не могли бы унести поднос? А я пока поговорю с мужчиной.— Еще сигарет принести, синьор? Или может быть, кофе? — спросил Гравини.— Нет, не стоит. Сначала стребую с этого Франко свои пятьдесят тысяч лир. — С этими словами Брунетти вошел в комнату.Ему было достаточно одного взгляда на Франко, чтобы раскусить его: Франко у нас крутой парень, Франко рвет и мечет, Франко наплевать на полицейских, он их не боится. Но из досье, которое Брунетти держал в руках, и из разговора с делла Корте он знал и то, что Франко сидит на героине, а под стражей в полиции содержится уже десять с лишним часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81