ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Никогда ещё весну не ждали с таким нетерпением.
Нельзя доверять цветам.Особенно в Пекине.Но коммунизм был для меня историей с вентиляторами, я ничего не знала ни о лозунге Ста Цветов «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» — лозунг Мао Цзе Дуна, провозглашённый в 1957 году, согласно которому творческой интеллигенции было разрешено критиковать действующую власть.
, ни о Хо Ши Мине с Витгенштейном.Всё равно с цветами предупреждения не действуют, всегда попадаешь впросак.Что такое цветок? Огромный член, который вырядился франтом.Эта истина известна давно, но это не мешает нам, верзилам, слащаво рассуждать о хрупкости цветов. Доходит до того, что глупых воздыхателей называют романтиками: это также нелепо, как называть их «голубым полом».В Сан Ли Тюн было очень мало цветов, и они были невзрачны.И всё же это были цветы.Тепличные цветы красивы, как манекенщицы, но они не пахнут. Цветы в гетто были безвкусно одеты: иные выглядели убого, как крестьянки в городе, другие были нелепо разодеты, как горожанки в деревне. Казалось, им всем тут не место.Однако, если зарыться носом в их венчик, закрыть глаза и заткнуть уши, хочется плакать — что там такое внутри какого-то цветка с пошлым запахом, что может быть таким волнующим. Почему они вызывают ностальгию и будят воспоминания о садах, которых они не знали, о царственной красоте, про которую они никогда не слышали? Почему Культурная Революция не запретила цветам пахнуть цветами?Под сенью цветущего гетто мы наконец могли возобновить войну.
Лёд тронулся во всех смыслах слова.В 1972 году взрослые подчинили войну своим правилам, что нам было глубоко безразлично.Весной 1975 года, они все разрушили. И это разбило нам сердце.Едва лёд растаял, едва завершились наши принудительные работы, едва мы возобновили войну в экстазе и неистовстве, как возмущённые родители все испортили:— А как же перемирие?— Мы ничего не подписывали.— Так вам нужна подпись? Хорошо. Предоставьте это нам.Взрослые сочинили и напечатали самый высокопарный и путаный мирный договор.Они вызвали генералов двух вражеских армий за «стол переговоров», где не о чём было договариваться. Затем прочли вслух текст на французском и немецком, но мы всё равно ничего не поняли.Мы имели право только подписать.Это было так унизительно, что даже враги стали нам симпатичны. И было видно, что наши чувства взаимны.Даже Вернеру это было противно, хоть история с перемирием и началась с него.В конце опереточного подписания взрослые сочли нужным выпить за это по бокалу газировки из настоящих фужеров. У них был довольный и удовлетворённый вид, они улыбались. Секретарь посольства Восточной Германии, приветливый, плохо одетый ариец спел песенку.Вот как, сначала отобрав у нас войну, взрослые отобрали у нас мир.Нам было стыдно за них.
Как ни странно итогом этого искусственного мирного договора стала взаимная любовь.Бывшие враги упали в объятья друг друга, плача от ярости на взрослых.Никогда и никто ещё так не любил восточных немцев.Вернер рыдал. Мы целовали его: он предал нас, но это было на войне.Всё, что относилось к войне, было хорошо для нас.Мы уже чувствовали ностальгию. Мы обменивались по-английски воспоминаниями о битвах и пытках. Это было похоже на сцену примирения из американского фильма.
Теперь нам предстояло найти нового врага.Но нельзя было нападать на первого встречного, у нас были свои критерии отбора:Первый: географический — враги должны жить в Сан Ли Тюн.Второй: исторический. Нельзя было драться с бывшими Союзниками. Конечно, нас всегда предавали только свои, конечно, нет никого опаснее друзей: но нельзя же напасть на своего брата, нельзя напасть на того, кто на фронте блевал рядом с тобой и справлял нужду в тот же бак. Это значило погрешить против здравого смысла.Третий признак был из области иррационального: врага надо было за что-нибудь ненавидеть. И тут годилось всё, что угодно.Некоторые предлагали албанцев или болгар по недостаточно веской причине, за то, что они были коммунистами. Предложение никто не поддержал. Мы уже воевали с Востоком, и всем известно, чем это кончилось.— Может перуанцы? — предложил кто-то.— За что ненавидеть перуанцев? — спросил один из нас из чистого любопытства.— Потому что они не говорят на нашем языке, — ответил далёкий потомок строителей Вавилонской башни.И правда, неплохо придумано.Но наш склонный к обобщениям товарищ заметил, что с таким же успехом мы могли бы объявить войну почти всему гетто, и даже всему Китаю.— Хорошо, но этого мало.Мы перебирали разные нации, и тут меня осенило:— Непальцы! — воскликнула я.— А за что можно ненавидеть непальцев?На этот вопрос, достойный Монтескьё, я дала блестящий ответ:— За то, что только у них флаг не четырёхугольный.Возмущённое собрание на миг смолкло.— Это правда? — раздался первый воинственный голос.И я стала описывать флаг Непала, состоящий из треугольников, похожий разделённое надвое бильбоке.Непальцы тут же были объявлены врагами.— У, подонки!— Мы покажем этим непальцам, будут знать, как иметь флаг не такой, как у всех!— За кого они себя принимают, эти непальцы?Ненависть нарастала.Восточные немцы были возмущены не меньше нас. Они попросились в армию Союзников, чтобы вместе с нами участвовать в Крестовом походе против нечетырехугольных флагов. Сражаться бок о бок с теми, кого мы мучили и преследовали, было очень трогательно.Непальцы оказались непростыми врагами.Их было гораздо меньше, чем Союзников. Сначала мы этому обрадовались. Нам и в голову не приходило стыдиться своего численного превосходства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Нельзя доверять цветам.Особенно в Пекине.Но коммунизм был для меня историей с вентиляторами, я ничего не знала ни о лозунге Ста Цветов «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» — лозунг Мао Цзе Дуна, провозглашённый в 1957 году, согласно которому творческой интеллигенции было разрешено критиковать действующую власть.
, ни о Хо Ши Мине с Витгенштейном.Всё равно с цветами предупреждения не действуют, всегда попадаешь впросак.Что такое цветок? Огромный член, который вырядился франтом.Эта истина известна давно, но это не мешает нам, верзилам, слащаво рассуждать о хрупкости цветов. Доходит до того, что глупых воздыхателей называют романтиками: это также нелепо, как называть их «голубым полом».В Сан Ли Тюн было очень мало цветов, и они были невзрачны.И всё же это были цветы.Тепличные цветы красивы, как манекенщицы, но они не пахнут. Цветы в гетто были безвкусно одеты: иные выглядели убого, как крестьянки в городе, другие были нелепо разодеты, как горожанки в деревне. Казалось, им всем тут не место.Однако, если зарыться носом в их венчик, закрыть глаза и заткнуть уши, хочется плакать — что там такое внутри какого-то цветка с пошлым запахом, что может быть таким волнующим. Почему они вызывают ностальгию и будят воспоминания о садах, которых они не знали, о царственной красоте, про которую они никогда не слышали? Почему Культурная Революция не запретила цветам пахнуть цветами?Под сенью цветущего гетто мы наконец могли возобновить войну.
Лёд тронулся во всех смыслах слова.В 1972 году взрослые подчинили войну своим правилам, что нам было глубоко безразлично.Весной 1975 года, они все разрушили. И это разбило нам сердце.Едва лёд растаял, едва завершились наши принудительные работы, едва мы возобновили войну в экстазе и неистовстве, как возмущённые родители все испортили:— А как же перемирие?— Мы ничего не подписывали.— Так вам нужна подпись? Хорошо. Предоставьте это нам.Взрослые сочинили и напечатали самый высокопарный и путаный мирный договор.Они вызвали генералов двух вражеских армий за «стол переговоров», где не о чём было договариваться. Затем прочли вслух текст на французском и немецком, но мы всё равно ничего не поняли.Мы имели право только подписать.Это было так унизительно, что даже враги стали нам симпатичны. И было видно, что наши чувства взаимны.Даже Вернеру это было противно, хоть история с перемирием и началась с него.В конце опереточного подписания взрослые сочли нужным выпить за это по бокалу газировки из настоящих фужеров. У них был довольный и удовлетворённый вид, они улыбались. Секретарь посольства Восточной Германии, приветливый, плохо одетый ариец спел песенку.Вот как, сначала отобрав у нас войну, взрослые отобрали у нас мир.Нам было стыдно за них.
Как ни странно итогом этого искусственного мирного договора стала взаимная любовь.Бывшие враги упали в объятья друг друга, плача от ярости на взрослых.Никогда и никто ещё так не любил восточных немцев.Вернер рыдал. Мы целовали его: он предал нас, но это было на войне.Всё, что относилось к войне, было хорошо для нас.Мы уже чувствовали ностальгию. Мы обменивались по-английски воспоминаниями о битвах и пытках. Это было похоже на сцену примирения из американского фильма.
Теперь нам предстояло найти нового врага.Но нельзя было нападать на первого встречного, у нас были свои критерии отбора:Первый: географический — враги должны жить в Сан Ли Тюн.Второй: исторический. Нельзя было драться с бывшими Союзниками. Конечно, нас всегда предавали только свои, конечно, нет никого опаснее друзей: но нельзя же напасть на своего брата, нельзя напасть на того, кто на фронте блевал рядом с тобой и справлял нужду в тот же бак. Это значило погрешить против здравого смысла.Третий признак был из области иррационального: врага надо было за что-нибудь ненавидеть. И тут годилось всё, что угодно.Некоторые предлагали албанцев или болгар по недостаточно веской причине, за то, что они были коммунистами. Предложение никто не поддержал. Мы уже воевали с Востоком, и всем известно, чем это кончилось.— Может перуанцы? — предложил кто-то.— За что ненавидеть перуанцев? — спросил один из нас из чистого любопытства.— Потому что они не говорят на нашем языке, — ответил далёкий потомок строителей Вавилонской башни.И правда, неплохо придумано.Но наш склонный к обобщениям товарищ заметил, что с таким же успехом мы могли бы объявить войну почти всему гетто, и даже всему Китаю.— Хорошо, но этого мало.Мы перебирали разные нации, и тут меня осенило:— Непальцы! — воскликнула я.— А за что можно ненавидеть непальцев?На этот вопрос, достойный Монтескьё, я дала блестящий ответ:— За то, что только у них флаг не четырёхугольный.Возмущённое собрание на миг смолкло.— Это правда? — раздался первый воинственный голос.И я стала описывать флаг Непала, состоящий из треугольников, похожий разделённое надвое бильбоке.Непальцы тут же были объявлены врагами.— У, подонки!— Мы покажем этим непальцам, будут знать, как иметь флаг не такой, как у всех!— За кого они себя принимают, эти непальцы?Ненависть нарастала.Восточные немцы были возмущены не меньше нас. Они попросились в армию Союзников, чтобы вместе с нами участвовать в Крестовом походе против нечетырехугольных флагов. Сражаться бок о бок с теми, кого мы мучили и преследовали, было очень трогательно.Непальцы оказались непростыми врагами.Их было гораздо меньше, чем Союзников. Сначала мы этому обрадовались. Нам и в голову не приходило стыдиться своего численного превосходства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29