Но почему, собственно, он должен что-нибудь заподозрить? Едва ли ему может прийти в голову, что Кристина решится прибегнуть к помощи какого-то малознакомого провинциала, чтобы разузнать что-то насчет летнего бала, – хотя, в сущности, именно это она и сделала.Сейчас прежде всего необходимо позвонить ей и хорошенько растолковать, что она должна говорить. И надо спешить, иначе он не успеет перекусить – в два часа ему уже надлежало в качестве наблюдающего присутствовать при сдаче письменных работ.Однако прежде чем сдвинуться с места, он откинул голову на спинку стула, и безудержный хохот, оглушительный, как рев тромбона, вырвался из его груди. Как чудесно все получилось! Если даже сорвется, все равно чудесно! А сорваться не должно. Военные действия против Бертрана, так живо рисовавшиеся его воображению, когда он был в гостях у его родителей, начались, и притом с огромным тактическим успехом. Какой-то внутренний голос подсказывал ему, что военные действия уже сейчас становятся слишком опасными для человека, занимающего такое непрочное положение, как он, а упоение битвой заставляет его забывать об осторожности, но он заглушил этот предостерегающий голос новым тромбоноподобным раскатом хохота.Затем он снова взял трубку, вызвал междугороднюю и назвал номер, который дала ему Кристина Кэллегэн. Пожалуй, не стоит рассказывать ей в подробностях всю беседу с Бертраном, подумал он. Прошла еще минута, и, подавшись вперед на стуле, он сказал:– Мисс Кэллегэн? Отлично. Это Диксон. Теперь слушайте меня внимательно. Глава Х – Честное слово, Джеймс, она просто позеленела, – говорила Маргарет. – Разумеется, она держала себя в руках, но вы бы видели, как она сжала губы и сверкнула на него глазами! Ну, да вы знаете – Кэрол на этот счет мастерица. И я вполне ее понимаю – бросить это ей в лицо за чайным столом, в моем присутствии и в присутствии Уэлча!– А что именно он ей сказал? – спросил Диксон, ухитрившись кое-как сделать поворот в углу бального зала и подводя Маргарет поближе к оркестру.– Да очень просто: «Кстати, Кэрол, я хотел вам сказать, что Кристина в конце концов решила все-таки отправиться на этот бал и обещала привести своего дядюшку…» И добавил, словно в шутку: «Ну, и чтобы дядюшке не пришлось исполнять роль кавалера при своей племяннице, что как-то не годится…» – словом, какую-то чушь примерно в этом роде: «Лучше всего, я считаю, поручить эту роль мне, если, конечно, вы не возражаете…», точно она могла возражать, когда мы все тут сидели и слушали… «А Гор-Эркварт будет, я не сомневаюсь, счастлив сопровождать вас, Кэрол»… На том дело и кончилось.– Да-а, – протянул Диксон. Танцы всегда давались ему с трудом, а тут еще перед ним все время маячило лицо Маргарет, которое то отдалялось, то приближалось, подпрыгивая по временам… При этих обстоятельствах блистать красноречием было нелегко, тем более что приходилось напрягать слух, чтобы за шарканьем множества ног и гулом голосов уловить звуки музыки.– Это уж слишком, – сказал он.– В жизни своей не видела более чудовищного хамства. Этот человек совершенно невозможен, Джеймс. В обществе он непереносим, да и… и во всех решительно отношениях. Между прочим, вам не кажется… мне это вдруг пришло тогда в голову… Вам не кажется, что Бертран и Кэрол… ну, словом, что между ними что-то есть?– Понятия не имею. Почему вы так думаете?– А вы никогда ничего не замечали?– Как будто нет. А что?– Не знаю, право. Как-то странно, что он собирался на бал именно с нею. И потом, ее взбешенный вид…– Но ведь Бертран, кажется, довольно близок с ними – и с ней и с ее мужем, – помните, она при вас говорила об этом. И, конечно, ей неприятно, что он так мало церемонится с ней… Прошу прощения! – пробормотал он в адрес девушки, чей зад пришел в столкновение с его бедром. Хоть бы уж эти танцы поскорее кончились! Он вспотел, подошвы жгло, словно в носках полным-полно раскаленного песку, а руки ныли, как после четырнадцати раундов непрерывной защиты.Диксон сам не понимал, почему он не сказал Маргарет о поцелуе, свидетелем которого был после музыкально-вокального вечера. Ведь Маргарет умела держать язык за зубами. Вероятно, он промолчал потому, что эта новость должна была и шокировать, и вместе с тем приятно волновать ее, а ему совсем этого не хотелось. А вот почему ему этого не хотелось?Маргарет продолжала что-то оживленно рассказывать. Щеки у нее слегка разрумянились, губы были накрашены более тщательно, чем обычно. Она, по-видимому, получала удовольствие от этого бала и выглядела привлекательнее, чем всегда.– Ну, во всяком случае, она ничего, мне кажется, не потеряла, оказавшись в обществе мистера Гор-Эркварта. По-моему, он необыкновенно обаятелен – очень редкое качество в наши дни. И какие поистине отличные манеры! Первый сорт! Приятная перемена декорации после этого бородатого чудовища.Диксон негромко хмыкнул, внимая столь поразительному смешению стилей, но ответить ничего не успел: непереносимый грохот оркестра, закончившийся оглушительным лязгом тарелок, возвестил конец танца и перерыв. Диксон с облегчением перевел дух и вытер ладони носовым платком.– Пойдемте выпьем? – предложил он. Маргарет искала кого-то глазами.– Обождем минутку. Я не вижу остальных.Пары одна за другой покидали середину зала. Живопись на стенах воспроизводила сцены далекого прошлого на самый новомодный манер. Так, на ближайшей к Диксону стене полное отсутствие перспективы или еще чего-то, вероятно довольно необходимого, заставило фалангу карликоподобных воинов (спартанцев? македонцев? римлян?) валиться с небес на своих значительно более внушительных по размеру противников-варваров (персов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94