Он повернулся, нацелившись на меня своим носом, и разразился характерным для себя глубоким утробным смешком.
– Как раз собирался вам сообщить, что ничего уже не надо. Инцидент исчерпан.
– Как так?
– Решил с ней порвать. Начисто. Будет лучше для всех. По-моему, и вы так тоже считаете, верно? Только что я все напрямик выложил Китти.
– Что, судя по всему, не прошло у вас слишком гладко. Уж простите, невольно услышанные мною звуки…
– О нет, все не так страшно. Кажется, я несколько переусердствовал с описанием чар, под которые подпал. Ничего, забудем! Самой невыносимое – выкладывать всю историю целиком.
– Но зачем вы это?
– О, христианин-аристократ! Как зачем? Чтоб самому не чувствовать себя виноватым и чтобы она больше не дергалась. Неужели не ясно?
– Расставить все точки над i, все забыть, начать жизнь с чистого листа? Куда как ясно! Вы просто не в своем уме. Я-то думал, вы влюблены в ту девчонку! Или с любовью тоже покончено?
– Как вы не понимаете, ведь ясно же, сколько неприятностей мне это сулит!
– Все я понимаю, невзирая на ваши прежние увлечения, только если вы почувствуете, что вас снова затягивает или вот-вот затянет, тогда поймете, сколько лишних сложностей сами себе создали. Стоит вам начать откалывать свои номера с трусами, как Китти неизбежно…
– К черту трусы! Вы с Китти прямо-таки помешались на этой идиотской теме! Она и сейчас мне про них ввернула. Это все такая чушь! – Он явно притормаживал в намерении закрыть тему. – Почему бы вам не остаться поужинать, Даггерс? Будет парочка соседей; так, обычная публика…
– Благодарю, я иду на концерт. Своими же руками воздвигли себе непреодолимое препятствие, притом что никому от этого лучше не стало.
– Ну, не знаю… А что за концерт? Может, я заскочу.
– Что ж ваши… Ах, концерт? Лондонские любители Гайдна под управлением Матесона. Ваши подробности вовсе не принесли Китти ничего…
– Да ужин у нас вовсе никакой не званый. Зайдут посидеть, и все. К тому моменту, как Матесон взмахнет палочкой, гости успеют вдоволь насидеться. А что исполняют-то?
– Даже если вы в жизни больше не притронетесь ни к одной юной особе, вы себе этого никогда не простите! Бах и Гендель. Первая сюита. Кончерто гроссо из Шестого опуса, не помню точно. И что-то еще. Ну почему вы не способны держать язык за зубами! Вы…
– Все это у меня есть в записи, и в лучшем исполнении. Пожалуй, не пойду. И для Китти будет лучше, если я останусь дома.
И чтоб не вступать в обсуждение еще и с Китти, которая уже входила в комнату, а за нею – Эшли, Пышка-Кубышка, Гилберт и Пенни, я, как и Рой в момент намыливания улизнуть, поспешил отказаться от приглашения. Голова в том месте, которым пришлась о притолоку, уже перестала болеть. Мне предстоял долгий обратный путь, в основном в метро. Я откланялся, получив в ответ от Пенни молчаливую ухмылку в направлении моего лба. В полном молчании Гилберт подбросил меня до станции метро. Поезд только что отошел. Тот, на который я сел, с четверть часа простоял в тоннеле под рекой. Я спешил на концерт со всех ног и добрался как раз вовремя. С началом запоздали минут на десять. Играя Гайдна, солист-скрипач порвал струну. После концерта мне пришлось под моросящим дождем прошагать примерно милю, пока не набрел на укрытие. Вивьен, от природы отменным вкусом не отличавшаяся, встретила меня в кошмарном брючном костюме, сшитом, как мне показалось, из чехлов автомобиля новейшей марки. Она была слегка насуплена и озабочена, но объяснять причин не стала. В ресторане ей подали пересушенный и пересоленный омлет, я же опрокинул на скатерть бокал вина. В постели было чуть удачней. Не настолько, насколько я имел веские основания ожидать. На следующее утро я обнаружил, что мой материал в газете сокращен на две строчки, а фамилия Колера напечатана с ошибкой. После столь многообещающей вылазки в сельскую глушь жизнь, казалось, постепенно вошла в свое обычное русло.
Глава 2
Что-нибудь помягче
Месяца полтора о Рое не было никаких известий. Собственно, от него лично. Однако я постоянно натыкался на его имя, и не только. Его подпись стояла в числе других под письмом в «Таймс», ультимативно требовавшим от режима Смита в Родезии передать черным лидерам в двадцать четыре часа всю полноту власти во избежание нашей воздушной интервенции. Рой дал интервью в одну из воскресных газет, где и нашли развитие те мысли насчет нынешней молодежи, какими он делился со мной в парке, и где, в частности, он заявлял, что она, то есть молодежь, сейчас в процессе открытия чего-то грандиозного, вроде христианской веры, и что у тех, кто препятствует свободной торговле гашишем и прочими наркотиками, у самих рыльце в пушку. Рой возник в теледискуссии о будущем искусства, явно позабыв, к каким неприятностям подобное появление на экране привело его в недавнем прошлом. Эту передачу я не видел, но рассказывали, что она имела политический уклон и показала широкий спектр взглядов, от Роя до одного американского скульптора, который будто бы призвал покончить со всяким искусством, если оно не становится прямым разрушителем общества. С чувством облегчения я прочел в разделе культурных сплетен, что знаменитый дирижер сэр Рой Вандервейн готовит с Новым Лондонским симфоническим концертную программу из симфоний Малера. Пусть модно, заметил я про себя, но все-таки много, много лучше, чем «Элевации № 9».
За это время у меня не произошло ничего из ряда вон выходящего. Обзвонив всех рецензентов посолидней меня и от всех получив отказ, «Проигрыватель» прислал мне здоровенный ящик с двумя десятками симфоний Гайдна вкупе с целой библиотечкой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83