— А разве история с нашими роботами не есть проявление такого любопытства? Разве нельзя предположить, что целенаправленное изменение их кристаллического мозга — это некий эксперимент, то есть наиболее очевидное проявление разумной деятельности?— История с роботами может быть всего лишь случайностью, не имеющей отношения к куполу.— Случайностью? Ничего себе случайность! Объясните, пожалуйста!— Попробую. Хотя прямых данных у меня нет. Ну так вот… Мы еще попросту не знаем всех последствий влияния энтропийного поля на электронный мозг наших роботов.— При достаточной интенсивности он попросту разрушится.— Да, а что происходит при слабом воздействии? Прежде всего, очевидно, нарушаются цепочки программных связей в мозгу роботов, как наиболее сложные, и взамен их образуются новые, произвольные, не учтенные программой.— А почему это только предположение? Разве нельзя установить поточнее?— Изменения в кристаллокондах происходят на молекулярном уровне. С нашей аппаратурой их не уловить, это можно сделать только на базе.— Иными словами, вы считаете, что вся история с роботами просто следствие воздействия энтропийного поля? Не слишком ли целенаправленно их поведение при таком стихийном вмешательстве?— Не думаю. Структура мозга робота настолько сложна, что напрашивается аналогия с человеческим. Разрушение отдельных связей не лишает человеческий мозг определенной логики, хотя оценивать последствия своих поступков больной человек уже не в состоянии.— Иными словами, после контакта с энтропийным полем, роботы становятся не совсем нормальными, так?— Скорее всего, именно так. Во всяком случае, я не вижу здесь никакого разумного вмешательства извне, никакой злой воли чужого разума.Выступление Кирилина оказалось решающим. Совет поддержал координатора большинством всего в два голоса. Люди уходили подавленные, молчаливые. Они словно уносили на своих плечах незримый груз огромной ответственности, Решение было принято, теперь им предстояло действовать.За пустым столом, заваленным картами, обрывками бумаги, набросками, листками из блокнотов, остались лишь Рент, главный инженер, Ронг, Кирилин и геохимик Ангольский.— Давайте думать, как решить задачу. — Координатор устало растер виски. — Нужно проанализировать все наши возможности.— Их не так уж много, — сразу же откликнулся главный инженер. — Только танки высшей защиты могут двигаться в зоне. У нас осталось две машины. С их помощью можно попробовать заложить нейтринную мину.— Ну вот, дошли и до мины. Ты ведь именно этого добивался, отвечай. Этого?! — Казалось, Ронг готов броситься на координатора. Тот устало вздохнул и, ничего ему не ответив, повернулся к инженеру.— Что нам даст взрыв?— Направленный взрыв сметет пыль с купола и сделает доступной его поверхность. После этого под прикрытием защитных полей танков мы сможем ввести в действие любые механизмы.Координатор сделал решительный отрицательный жест.— Это не годится. Мы не знаем прочности купола, можно просчитаться, да и вообще нужно начинать с других, более мирных средств. Тут Ронг, безусловно, прав. Наши действия будут выглядеть слишком враждебно. Нельзя ли сверху пройти шахту, ведь всего двести метров?— Танк не сможет прикрывать своей защитой буровой снаряд, слишком глубоко.— Тогда остается одно. Поднять корабль и посадить его рядом с куполом. Главными двигателями смету я эту дрянь в несколько секунд. Защитные поля прикроют нас от энтропийного поля. Если мощности танковых генераторов оказалось достаточно, то наши тем более выдержат.— Поле может изменить интенсивность. Это очень рискованно.— Подождите! — Поднялся геохимик Ангольский, седоватый подтянутый старик. Он подошел к схеме и долго внимательно ее изучал, словно не сам несколько часов назад готовил этот чертеж.— Как вы думаете, на какой глубине кончается энтропийное поле?— Этого мы не знаем.— А я знаю. Оно кончается там, где начинаются скальные породы.Это было настолько очевидно, что несколько секунд все обескуражено молчали.— Вы хотите сказать, мы можем пробиться к куполу ниже слоя песка?— Именно. Проложить туннель в скальных породах, конечно, нелегко, но зато здесь наверняка нет энтропийного поля, иначе не было бы и скальных пород, они бы давно превратились в пыль.— Ну, насчет туннеля, если там действительно нет поля, то наш «Сапрон» прожжет его часа за три.«Сапрон» стоял на скале рядом с кораблем. Его неуклюжий корпус, обвешанный решетчатыми упорами, перепоясанный двумя рядами гусеничных траков, утыканный длинными рыльцами плазменных горелок, казался странным созданием скульптора. Трудно было поверить, что эта машина в случае необходимости могла развить в скальных породах скорость до ста метров в час, создавая на своем пути ровный шестиметровый туннель с зеркальными стенками. Гравитационные излучатели вдавливали расплавленную горелками породу в мельчайшие трещинки и поры стен, не оставляя после себя измельченной породы.Не доверяя радиосвязи, координатор распорядился подключить к «Сапрону» бронекабель, и теперь его первые метры, смотанные с катушки внутри корабля, лежали на поверхности, как толстые кольца удава. Вся операция проводилась дистанционно. Наружу не вышел ни один человек.Огромная машина стояла вплотную к кораблю и казалась пигмеем рядом с металлическим колоссом.Под мощной защитой корабельных полей она должна была углубиться вертикально вниз метров на десять, а потом, плавно повернув, пойти к куполу под заранее рассчитанным углом и выйти к нему снизу, из-под скальных пород, нигде не задев зону песка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32