Эхо от взрыва не затихало, напротив, оно становилось все сильней. Словно г
де-то в глубинах под замком ревел невидимый раненый зверь.
Рев перешел в грохот. Теперь уже весь замок содрогался от подземных толч
ков
Ч ходуном заходили стены. С потолка сыпались все новые обломки камней.

Глеб из последних сил боролся с наплывающей дурнотой. Знакомый кисловат
ый привкус во рту и отсутствие чувствительности в руках говорили о серье
зной контузии. Но он должен был встать, во что бы то ни стало он должен был п
одняться и довершить начатое.
Он поднимал свое разбитое тело медленно, по частям, запрещая себе думать
о боли.
Перед глазами стоял плотный туман, все перед ним качалось, проплыло зали
тое кровью лицо Крушинского. «Потом, все потом Ч даже это». Сейчас их собс
твенные жизни не имели никакого значения. Значение имела только чаша.
Опрокинутая, она валялась на полу среди камней. Варлам просил его, если уд
астся, принести ему этой воды, чтобы лечить смертельно раненных воинов, к
ак однажды вылечили его самого… Но судьба решила иначе, и он не жалел об эт
ом.
Он искал осколки красного сталактита, но их не было, похоже, красный камен
ь полностью сгорел во время взрыва. Это было важно Ч это было важнее всег
о.
Он должен был сделать все, чтобы Манфрейм не сумел восстановить источник
мертвой воды. Но, кажется, тут все обошлось без него. Соприкоснувшись с на
стоянной на ненависти сталью гидровского меча, сам камень, рождавший мер
твую воду, превратился в огонь.
Не осталось ни одного самого маленького осколка, и не было больше Шагары
… Наверху огонь был слишком силен… Так силен, что не осталось ни клочка од
ежды, ни рукояти меча.
Опираясь о стены, шатаясь, Глеб продвигался туда, где лежала бутыль с элик
сиром.
Замок содрогался все сильней от подземных ударов, пол то и дело уходил из-
под ног.
Добравшись до ниши, Глеб крепко сжал в руках скользкий сосуд, теперь ему п
редстояло проделать обратный путь, к тому месту, где лежало разбитое тел
о Крушинского.
Манфрейм несся по подземным коридорам, подгоняемый яростью и страхом, эт
и чувства, не посещавшие его долгие тысячелетия, казалось, лишили Черног
о рыцаря остатков рассудка.
Манфрейм так торопился, что, миновав голограмму стены, забыл повернуть р
укоятку, опускавшую сеть на логово Ламия, и голодная тридцатиметровая зм
ея с головой собаки дождалась своего часа.
Обед, который достался ей после долгих трехсот лет ожидания, оказался не
слишком вкусен.
Зато он казался достаточно объемным, и змею потянуло в сон, как это обычно
бывает со змеями, полностью набившими свой желудок…
Долгий сон продолжался, пока не закончилось действие эликсира и тело Ман
фрейма не превратилось в пыль в ее желудке, но к тому времени многое измен
илось.
Мир продолжал свое смещение в красную область спектра, началась долгая э
поха калиюги, но где-то там, на другом ее конце, на рубеже двадцать первого
века впервые появилась надежда.


ЭПИЛОГ

Ничего не изменилось в московской квартире Ч разве что прибавилось пыл
и на полках да на том месте, где когда-то висела картина с Георгием Победо
носцем, квадрат светлых обоев напоминал о происшедшем.
Судя по календарю, он отсутствовал два дня. Глеб долго разглядывал в зерк
але свое лицо и думал о том, как это кстати, что у него не осталось друзей. Не
нужно будет ничего объяснять. Например, откуда седина в волосах. Или этот
ледяной блеск в глазах.
Соседям на него наплевать настолько, что они вряд ли заметят разницу, ког
да он первый раз покажется им на глаза без коляски. В крайнем случае, приде
тся сказать, что лечился у экстрасенсов. Обычно подобное объяснение на о
бывателей действует безотказно.
Оставалась последняя проблема. Впрочем, он почти не сомневался, что здес
ь обо всем давно позаботились без него. Так оно и оказалось. На стене, в том
месте, куда ударила пуля из окна, появился аккуратный кусочек обоев. Стек
ло вставлено, в комнате ни малейших следов таких далеких и уже почти забы
тых событий.
Он все еще никак не мог привыкнуть к мысли, что с прошлым покончено. Поконч
ено раз и навсегда.
Начинался какой-то совершенно неизвестный для него кусок московской жи
зни. Придется подыскивать работу, заводить новых друзей, но все это потом,
в неясном пока будущем.
Он порылся в столе, нашел остатки нерастраченной инвалидной пенсии и усм
ехнулся: с этим тоже теперь покончено.
Предстоял длинный неопределенный день, и он совершенно не представлял, к
уда себя деть. В конце концов, просто, чтобы убить время, он решил сходить в
Третьяковку, где не был уже лет пять, с тех пор как вернулся из госпиталя…

В новом здании то и дело что-нибудь ломалось, но Глебу повезло, он попал в п
ромежуток между двумя ремонтами.
Официально ремонт еще не закончился, это было какое-то опробование клим
атических установок, так сказать «неофициальное открытие», и потому в за
лах оказалось мало народу.
У картины Врубеля стояла молодая женщина в модном дорогом платье. Она ст
ояла к Глебу в профиль, вся поглощенная созерцанием древней фрески. Увид
ев ее лицо, еще не полностью, мельком, Глеб уже не мог отвести от него взгля
д.
Какая-то неземная, нечеловеческая красота завораживала, наверно, любого
, кто случайно взглянет на нее.
Казалось, это сама царица Тамара спустилась с полотна в зал… Но было что-т
о еще, нечто такое, от чего у него перехватило дыхание и все поплыло перед
глазами. Сердце дало сбой и застучало в таком бешеном ритме, что он вынужд
ен был присесть на скамейку, и даже обрадовался, когда незнакомка вышла, д
аже не заметив его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125