Да, как и сейчас, сезон начинался в южных городах. Известны были первые результаты. Но все эти цифры, слухи, пусть и подтвержденные газетными отчетами, не шли ни в какое сравнение с тем, что ожидало доставших билеты на «Динамо».
И не надо ни с чем сравнивать. Это примета времени. Известное движение известного характера во времени, кажется, прошедшем, чтобы не повториться.
Сегодня мы больше не сталкиваемся с таким ажиотажем в преддверии нового сезона. И не будем спешить обвинять или благодарить телевидение. Или объяснять, что нынешние сезоны почти сливаются друг с другом.
Выл ведь тогда еще и праздник самого пребывания на стадионе – я об этом…
Была ли зависимость, прямая зависимость, от качества, от класса игры?
Несомненно. Это подразумевалось.
2 мая по традиции чемпион встречался с обладателем Кубка. А главные награды, как правило, разыгрывались в узком кругу: ЦДКА, «Динамо», «Спартак».
В сорок девятом году Кубок неожиданно выиграло «Торпедо». Но и 2 мая пятидесятого торпедовцы не разочаровали в себе. В финале предыдущего сезона они играли с новыми чемпионами – динамовцами (ЦДКА они победили в полуфинале). В день открытия сезона динамовцам предоставлялась возможность реабилитировать себя. Они ею не воспользовались. Увидел в старом календаре-справочнике снимок – и он немедленно ожил для меня. Вспомнил свое предвкушающее оцепенение, когда мяч с правого фланга (я смотрел с Южной трибуны) прострелили вдоль ворот Хомича и торпедовский инсайд Нечаев успел к передаче вовремя. Нечаев уже и в клубной истории затерялся, рядом с Ивановым или Стрельцовым он и не виден, а вот был же в один из праздничных дней главным действующим лицом.
В сорок восьмом году ЦДКА выиграл и первенство и Кубок. И 2 мая следующего года пришлось играть со вторым призером – с «Динамо», конечно. Все фотокорреспонденты столпились за воротами Хомича, а голы-то забили Никанорову. Но на газетных снимках, в основном, фигурировали динамовские ворота.
…После зимы, когда катки растаяли, а снег почерневшими островками сохраняется почти до майских праздников, когда краска на заборе облупилась и внутри ограды не обнаружишь никакого движения, стадион какой-то месяц и сам на себя не похож – будто размыт в весеннем воздухе.
Но к первому дню праздника, за одну ночь преобразившийся, вновь окрашенный в свои цвета, он надвигается на город резкой, бездонно-голубой яркостью воспоминания-напоминания, закольцованного бетоном над светло зазеленевшим квадратом поля между двумя парусами сеток, растянутых за полосатыми штангами футбольных ворот.
…Меня взяли с собой на открытие сезона друзья родителей – Поликановы. От неловкости осознания оказанной любезности я теряю какую-либо координацию движения и мыслей. Не могу, не умею еще выразить, что происходит со мной – и выгляжу бесчувственным, неблагодарным болванчиком. Вижу, чувствую: Поликановых шокирует мое равнодушие. Но я ничего не могу поделать с собой. Не могу объяснить им, что взволнован до апатии, до бессилия. Не способен говорить, не способен реагировать. Отвечаю невпопад. Может быть, спрашивают, мне и неинтересен вовсе футбол. Может быть, мне и не было смысла с ними идти. Потерянно и глупо пожимаю плечами. А кругом уже смеются – притащили зачем-то на стадион ребенка, чужого ребенка, ничего не смыслящего в футболе и, главное, совершенно футболом не интересующегося. И – на такой матч. Всеобщее недоумение. И – всеобщее неодобрение. В такой день недолго и чувство юмора потерять – каково было попасть сюда, добыть билет. И я ничего не могу с собой поделать, никого не в состоянии опровергнуть. Впервые, наверное, понимаю, что значит быть непонятым из-за несоответствия, несовпадения внутреннего с внешним.
Кажется, я сейчас, когда пишу об этом через тридцать шесть лет, готов расплакаться от жалости к себе тогдашнему. Но тогда – никаких слез. Что вы – на футболе, перед самым выходом на поле ЦДКА, Боброва, Дёмина?
Я стою, странный для окружающих, набычившийся мальчик среди взрослых, среди переполняющегося через край стадиона – некому мне сказать, рассказать ни про Дементьева (он сейчас выходит на поле, на разминку перед игрой), ни про Галочку Дементьеву, ни про окрепшие за зиму мысли о ЦДКА, о Боброве, о Федотове…
Но, слава богу, начинается игра – и всем уже не до меня, я, наконец, лицом к лицу с Футболом.
Дальше, однако, хуже. Выясняется, что Поликанов и его товарищи из редакции «Правды» все болеют за «Спартак» и я только один – за ЦДКА. И ЦДКА ведет в счете уже 2:0. Новые игроки «Спартака» Чучелов и Сальников из Ленинграда переехали. Поликанов ими недоволен: «Землю роют… ленинградцы».
Я опять, как и осенью, не могу дифференцировать игру, воспринимаю ее целиком, вместе с трибунами, с мальчиками, подающими мячи на гаревой дорожке, вбираю в себя сразу, захлебываюсь впечатлением.
Сейчас-то я отлично понимаю Поликанова. И меня – бы нынешнего, наверняка, раздражал бы восьмилетний мальчик, ничего не смыслящий, однако в полном упоении разделяющий торжество противоположного лагеря.
ЦДКА уже два года подряд в чемпионах. Но для таких давнишних, довоенных болельщиков, как Поликанов, привыкших к миру устоявшихся ценностей, успехи армейского клуба еще ничего не доказывают. Ну и мы ведь так сейчас относимся к прошлогоднему чемпиону – «Зениту». Внутренне сопротивляемся новоявленному лидерству. Верны прежним привязанностям и считаем неудачи лидеров временными.
И Поликанову я казался примазавшимся без раздумий к тому, что очевидно, что сиюминутно.
И я помню свое отчаяние оттого, что не в состоянии его переубедить, что никогда не приобрету его расположения, уважения, как не случайный на стадионе человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79